Юрий Звенигородский

— И хорошо, и плохо, — оживилась княгиня. — Умер князь Павел. Муромский стол занял Петр. Однако бояре не хотели видеть княгиню в Февронии, жен своих ради: не служить же боярыням дочери и сестре древолазца! Пытались оклеветать — безуспешно. Неистово и бесстыдно заявили Петру: пусть берет добра, сколько хочет, и уйдет, куда хочет, а он женится на другой, благородной. Князь — наотрез. Тогда они начали, как псы, лаяться, ибо каждый в уме своем помышлял о княжеской власти. Петр не выдержал, назвал эту власть помётом и уехал с женой из Мурома.

— Тем все и кончилось? — разочаровался Юрий Дмитрич.

— Нет, — возразила Анастасия. — Вельможи муромские в борьбе за власть перебили друг друга. Муромчане послали за Петром и Февронией. Оба вернулись, княжили справедливо и умерли в один день.

— Так завершается баснословие, — подытожил князь.

— Это истина! — возразила княгиня. — Главное было дальше. Вопреки желанию умерших, их погребли в двух разных гробах, а не в одном, заготовленном при жизни. На следующий день обнаружилось, — оба вместе. Так продолжалось трижды, и вельможи, наконец, уступили: в муромской княжеской усыпальнице теперь стоит один двойной гроб[94]. Ты не заснул ли, мой свет?

Анастасия Юрьевна изготовилась последовать за супругом в царство сна, да шум, голоса и топот испугали ее.

Громче, ближе. Яснее ясного: шли на женскую половину терема. Но отчего мужские шаги?

— Нельзя! Нельзя! — завизжала Васса.

— Бу-бу-бу! — возражал густой голос, не поймешь что.

Княгиня нащупала руку князя, принялась трясти:

— Юрий, встань! Беда!

Села, укрывшись до подбородка покровом. Князь вскочил в белой до пят сорочке, зажег свечу, схватился за меч, что всегда был рядом.

— Эй, кто там? Стража!

Осоловело глядя, возник в двери Ивашка Светёныш. Этот слуга на сей раз изменил обычной своей молчаливости:

— Витовт помер! — закричал он. — Упал с лошади и помер. Только что прискакал к Елисейке гонец. Сам Лисица ожидает в сенях.

Князь неповинующимися ногами последовал за Светёнышем. При виде главного разведчика, обмотанного повязками после разбойных ран, князь открыл рот, собираясь задать самый важный вопрос, еще не зная, о чем. Лисица опередил господина:

— Новый великий князь в Вильне, на престоле литовском… — начал возглашать он, как бирюч. — Внемли, господине, и возблагодари Господа… Новый литовский великий князь — Свидригайло Ольгердович, твой любительный давний приятель!

6

Тихая, гладкая, ничем не колеблемая жизнь в Галицком княжеском тереме вдруг вскипела, будто под ней разожгли огонь. В тот же день, когда Елисей Лисица возвестил смерть Витовта и вокняжение Свидригайлы, Юрий Дмитрич отправил Морозова и Чешка в Москву с грамотой о том, что все прошлые договоры с племянником расторгаются. Вместо толчения воды в ступе он указал два исхода продолжительной распри: или немедленный суд в Орде, или пусть Бог рассудит, то есть — война!

— Не излишне ли резко? — заметил Морозов, когда князь подписывал грамоту.

— Резко, да веско! — проворчал Юрий Дмитрич. И присовокупил: — Устал я от всего этого. Надобен хоть какой-то конец.

По отъезде послов сидели в Крестовой вдвоем с княгиней.

— Всю ночь не могла заснуть, — сетовала бледная Анастасия. — Мысли сражались в голове. Одолевала та, что племянник, как пять лет назад, пошлет войско и мы снова побежим к Нижнему.

Муж возразил:

— Не посмеет. Я за пять лет стал впятеро сильней.

Жена сомневалась:

— Ужели мальчишка отважится сунуть нос в Орду? Там, по разведке Елисея Лисицы, ох как неспокойно. Два татарских хана поднялись против Улу-Махмета. Да еще в половецких степях не прекратилась чума.

Юрий Дмитрич тяжко вздохнул:

— Наше время пришло. Нынче — или судиться, или сражаться. Завтра может быть поздно.

Княгиня подошла к иконе Владычицы, пала пред ней на колени. Князь, опустив голову, продолжал мыслить вслух:

— Силы у меня — через край, а казны — на дне. Одно другого стоит! В Орду же ехать — не с пустыми руками. Где взять серебра и золота? Звенигородские и галицкие купцы, мои дойные коровушки, уже пусты. Вятчане не пожалели для меня силы, грешно покушаться на их богатства. Данило Чешко обещал одолжиться у московских купцов. Да кого он уговорит? Знаю, есть там Ермолины, потомки сурожанина Василия Капицы, прибывшего еще до Донского побоища. Есть Ховрины и Антон Верблюзин. Богат Андрей Шихов, потомок Ивана Шиха. Но, помнится, он всегда ссужал средства покойному государю-братцу Василию, а теперь, стало быть, подсобит его сыну.

Приподняв голову и заметив, что жена молится, князь тихо покинул Крестовую.