Юрий Звенигородский. Великий князь Московский

«А что, господин, скорбишь о своей княгине, — писал старец, — что она в недуге лежит, так мы о том, господин, в точности знаем, что некий промысел Божий и человеколюбие Его проявилось на вас, — чтобы вы исправились в отношении к Нему. Так вы, господин, посмотрите на себя, покайтесь от всей души своей, и то прекратите. Потому что, господин, если кто и милостыню творит, и молить Бога за себя велит, а сам не отступает от неподобных дел своих, никакую пользу не приносит себе, и Бог не благоволит к приношениям таковых. И вы, господин, посмотрите на себя и исправьтесь в отношении к Богу безвозвратно. И если, господин, так обратитесь вы к Богу, то я, грешный, ручаюсь, что простит Он вам благодатью Своею все согрешения ваши и избавит вас от всякой скорби и беды, а княгиню твою сделает здоровой».

Эта откровенная проповедь преподобного, направленная князю, связана была, как мы видим, не только с болезнью княгини Анастасии, но и с какими-то другими обстоятельствами, скорее всего, с уже возникавшими трениями между правящими братьями.

«Мы, господин, грешные, — продолжает Кирилл Белозерский, — от всей души своей рады Бога молить о ней, чтобы Он ее помиловал и дал ей облегчение в той тяжелой болезни. А если, господин, она так и пребудет в том недуге, то воистину, господин, знай, что ради некоей ее добродетели хочет Бог упокоить ее от маловременной этой болезненной жизни в оном нестареющем блаженстве.

Ты же, господин, не скорби об этом, видя, как она идет в бесконечный покой, в светлость святых, в неизреченную славу Божию, чтобы там зреть пресладкое лицо Его, со Христом быть и, обретя Его, радоваться в стране живущих, где глас веселящихся. Но надеемся, господин, на милость Божию, что не причинит скорби тебе Господь, но благодатию Своею помилует и утешит тебя».

Из написанного нельзя сделать точного вывода — к какому времени отнести данное послание. Потому и трудно предполагать — когда произошла упоминаемая болезнь княгини Анастасии. Лишь несколько «намеков» могут подсказать нам предположительные даты событий.

Не могло это произойти ранее 1407 года, когда скончался преподобный Савва Сторожевский. Ведь в случае его здравости князю Юрию не надо было обращаться к Кириллу с просьбой о возможном его переезде в Звенигород.

Вполне вероятно, что сильный недуг и состояние княгини (она, похоже, была почти при смерти, ведь в письме сказано — «идет в бесконечный покой») могли быть связаны, например, с очередными родами. Между 1407 и 1422 (дата кончины Анастасии) годами ей пришлось рожать неоднократно. То могло быть появление на свет одного из сыновей, например, Дмитрия, прозванного позднее Шемякой.

Впрочем, события могли разворачиваться и в последние месяцы ее жизни, в 1422 году, перед самой ее кончиной. Одна лишь фраза из письма вносит сомнения по этому поводу: «…хочет Бог упокоить ее от маловременной этой болезненной жизни в оном нестареющем блаженстве». «Нестареющее блаженство» — явный намек на молодость княгини, что совсем не похоже на описание ее «старости». В 1422 году ей могло быть предположительно (ведь дата ее рождения неизвестна) не менее 35 лет, и даже значительно более этого возраста. Потому что в год бракосочетания — 1400-й — вряд ли она могла быть моложе тринадцати. А в 35—40 лет в те времена уже трудно было назвать княгиню «не старой». Потому и послание могло быть написано значительно ранее 1422 года.

Что значит для нас получение письма ранее года ее кончины? Только то, что тогда княгине удалось избавиться от «тяжелой болезни и недуга», и она прожила еще некоторое время. Молитвы преподобного Кирилла возымели свое действие. Одна из них в конце письма звучала так: «Я, господин, хоть и грешен, а рад Бога молить и Пречистую Его Мать со своей братиицей о тебе, о нашем господине, и о твоей княгине, и о твоих детках, и о всех христианах, находящихся под твоей властью».

Скончалась же княгиня Анастасия 11 июля 1422 года. Похороны прошли в Вознесенском монастыре Московского Кремля, основанном великой княгиней Евдокией. То был особый почет. Дочь великого князя Смоленского Юрия Святославича и супругу сына Дмитрия Донского — князя Юрия Звенигородского и Галичского положили рядом со свекровью. Приняла ли она монашеский постриг перед кончиной, как это сделала Евфросиния? Нам неизвестно. Хотя об этом, скорее всего, летописные источники поспешили бы упомянуть. Но, может быть, и не стали, чтобы уж слишком «не улучшать мнение» о Юрьевой семье.

Ее прах пролежал в пантеоне русских княгинь, великих княгинь и цариц долгие столетия, пока не произошло (повторим это в очередной раз) уничтожение обители уже в XX веке, учиненное большевиками в 1928—1929 годах. И тут саркофагу Анастасии совсем не повезло.

Мы помним рассказ о том, как из сносимого монастыря с поспешностью переносили останки женщин из княжеских родов Древней Руси. Всего осталось, как сообщают нам современные публикации, 56 таких саркофагов. Они были помещены в подклетное помещение Архангельского собора Московского Кремля, доступ в которое для «обычных людей» закрыт.