Юрис Подниекс. Тайна гибели документалиста, который снял развал СССР

В свое время именно мать научила Бориса играть на фортепьяно и аккордеоне. К тому же у него оказался хороший голос. Благодаря этому он начал зарабатывать на хлеб – играл в оркестре на вечеринках в клубе полиграфистов, который был на соседней улице.

В 1948 году Борис случайно попал на Латвийское радио, кто-то посоветовал попробовать его голос в эфире. Когда услышали, ахнули. Голос такой мощный, что в дверь не входит, сказал тогда о нем один радионачальник. С тех пор Борис Подниекс сначала стал голосом Латвийского радио, потом Рижской кинохроники, а в конце концов государственным голосом советской Латвии. К своей работе относился очень придирчиво, часто был недоволен собой, мог по многу раз переписывать текст, хотя режиссер этого не требовал. Коллеги вспоминали, что он буквально изводил всех своим перфекционизмом, уже и режиссер доволен материалом, и звуковик, а ему все кажется что-то не то.

Борис был душой любой компании, хорошо пел, играл на гитаре, прекрасно водил машину. Одним из первых на Рижской киностудии он приобрел «Победу-кабриолет», куда любил загружать большие компании и вез всех к себе на улицу Энгельса. Молодые Герц Франк, Айвар Фрейманис, Ансис Эпнерс, Ивар Селецкис до утра пили вино, жарили колбаски, обсуждали идеи будущих фильмов. Сюда же с удовольствием захаживали друзья Бориса и Илги по театру, художники Дайлис Рожлапа, Арнольд Плаудис. Участником всех этих застолий с детства был и Юрис. Правда, с одним условием: пока сын учился в школе, Борис строго-настрого запрещал ему дотрагиваться до рюмки. Нередко хозяин доставал аккордеон и пел своим завораживающим баритоном какой-нибудь модный городской романс: «Татьяна, помнишь дни золотые…»

Юриса отец воспитывал строго. Требовал держать слово. При разговоре смотреть прямо в глаза. За неповиновение наказывал. Порой и ремнем. Тот терпел. Его порют, а он зубы сцепит и молчит. Борис рано почувствовал, что удержать сына ему будет непросто. Тот был самостоятельным с первых минут своей жизни, рвался не только из пеленок, но и из родительских рук. Передалось ему по наследству и отцовское упрямство. Всегда добивался того, что задумывал.

Вода была стихией Юриса с детства

Лет с пяти Борис стал брать сына на студию. Примерно в этом возрасте Юрис впервые снялся в кино – в киножурнале режиссера Шулякиса примерял детские сапожки.

Отцу приходилось следить за каждым его шагом. Однажды, придя домой со студии, он обнаружил записку: «Отец, я у тебя плохой сын, я больше не буду тебя мучить и ухожу от тебя». Это он, 7-летний, пришел к такому выводу. Два дня Борис не находил себе места. А потом из рассказа Бригиты узнал, что тот приехал на их дачу в Инчукалнсе и прожил там в сарайчике два дня. Когда проголодался, отправился к матери. С Бригитой у Бориса был договор: у Юриса должен быть свой дом. Он разрешал сыну гостить у матери хоть каждый день, но ночевать тот должен приходить к нему.

Интерес к учебе Юрис проявил только в первом классе. А со второго по восьмой – учился кое-как. Восьмой закончил на тройки. Гуманитарные предметы еще как-то ему давались, а физика, математика не шли совсем. Борис с трудом представлял себе его будущее. Какое-то время даже пытался делать из него диктора, заставлял читать тексты. Но когда тот садился наговаривать текст, то начинал грассировать, хотя в жизни этого не было заметно. Идею пришлось оставить.

Как-то сами собой планы отца в отношении сына вертелись вокруг студии. Однажды купил ему фотоаппарат, хитростью уговорил поснимать: мне, говорит, тяжело из-за болезни, пофотографируй ты. Тот попробовал и потихоньку втянулся. Потом договорился со студийным начальством, чтобы Юрис поработал летом такелажником – аппаратуру повозил за съемочными группами. Парню понравилось. Попросил дать ему возможность поработать и осенью, пообещав пойти в вечернюю школу.

Еще во время учебы в школе Юрис подружился с Андрисом Рубенисом и Янисом Криевсом. Вместе занимались спортом, фарцовкой, просиживали первые деньги в кафе. Тогда никто из них не думал, что эта дружба растянется на всю жизнь.