Юрисдикция Такаши Сайто

В общем, Петрова никто не любил и не уважал, на общие пьянки его не приглашали, из-за чего Подсос периодически зверел и начинал кляузничать с удвоенной силой. Саша был туп, и к работе абсолютно не приспособлен. У него был штат помощников, которые выполняли за него всю основную работу, а это убожество только подписывало бумажки, надувало щеки и важно давало интервью. Нужен был Петров Председателю исключительно как родственник какого-то важного человека.

С ним я никогда не любезничал, подшучивая над ним, за что Подсос меня искренне ненавидел, однако его интеллектуальных возможностей, не хватало на то, чтобы оскорбить меня в ответ, или другим способом прекратить мои издевательства.

Мы сидели в следственном кабинете, я был отделен о посетителя решеткой. Предъявив мне экспертизы, которые я даже читать не стал, Подсос спросил у меня:

- У вас есть какие-то вопросы? – при этом от Подсоса исходила аура злорадства и торжества. Его эмоции я читал как открытую книгу. Петров ощущал себя победителем, хотя уж кто-кто, а он мог победить только умственно отсталого в шашках, да и то, я бы сильно сомневался, стоит ли ставить на Подсоса.

- Есть, товарищ начальник! – бойко ответил я, - Слыш, Подсос, тебе майорский макинтош не жмет? – я сказал ему уже издевательским тоном, - Расскажешь, как стать таким же классным как ты, и ни у кого не отсосать? Еще, кстати говорят, что тебе не доверяют дел, сложнее, чем кража гондонов из «Пятерки». Но и тут ты обосрался. Ну ты это, Санек, соберись, может тебе там повышение квалификации какое-нибудь пройти? – с ухмылкой спросил его я.

После моих издевательских вопросов Подсос побагровел, его злорадство сменилось на злость. Напоминание о своей профессиональной беспомощности, сильно ударило по самолюбию Петрова. Кстати история с «Пятерочкой» имела место быть, хотя там и не совсем кража. Суть в том, что в супермаркеты сети поставлялись средства контрацепции, но их кто-то подменял на более дешевые, выдавая за более дорогие модели. Так было по всей стране. Дело было элементарное и его поручили Подсосу, но тот благополучно все развалил, что и служило поводом для бесконечных шуток в его адрес. Учитывая злопамятность Подсоса, и его «мазанность», никто ему в лицо ничего не говорил, но думаю, шутки до него доходили. Сейчас же, я открыто прошелся по нему. Дело не в том, что я хотел его разозлить, хотя это и было приятно. Мои действия преследовали определенную цель. Петров, не обремененный выдающимся интеллектом, не умея контролировать эмоции, под их натиском, мог и проболтаться относительно моей дальнейшей судьбы, чтобы меня напугать или унизить. Так и произошло.

- Тебе тут не долго осталось балагурить, генерал, - прошипел тот, - Еще пара недель и примеришь галстук. – от Петрова исходили волны черной злости.

- Подсос, не нервничай так сильно, сейчас закончим, придешь домой, тебя там парень твой поцелует, взбодришься, - я продолжал издеваться на Петровым, хотя в моей душе нарастала паника. Мои худшие предположения подтвердились. Меня собираются убрать, а у меня связаны руки. Под галстуком понималась петля, то есть повешение, а если повешение, то это инсценировка самоубийства. План надежный, как швейцарские часы, вашу мать.

Петров продолжал высказывать мне какие-то угрозы, но я его не слушал, отшучиваясь на автомате на тему того, что Подсос имеет нетрадиционную сексуальную ориентацию. Мой мозг работал на максимальной мощности, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, но выхода я не видел.

После того, как меня отвели в камеру, я не стал ложиться на шконку и предаваться унынию. Осмотрев серые стены одиночной камеры. Из развлечений у меня тут ничего не было. Ни книг, ни газет, абсолютный информационный вакуум. Это было один из элементов мести мне со стороны Кириченко. Ничего нет хуже, чем сидеть в одиночестве. Поэтому все свое свободное время я тратил на отжимания, приседания, боксирование со стеной. Действовал по методу, усвоенному еще при службе в армии – чем бы солдат не занимался, лишь бы зае… устал. Вот я и загружал мышцы, параллельно придумывая выход из сложившегося положения.