Юрка — сын командира

В лесу действительно было красиво. Кроны лиственных деревьев уже кое-где пятнались желтым, оранжевым, красным,— и на их фоне зелёные сосны и ели выглядели ещё зеленее. Воздух был свеж и прозрачен, и когда Шахназаров, вдохнув полной грудью, прокричал вдруг: «Ага-га-а!» — эхо отозвалось далеко, прозвучав затухающим звуком. «Ага-га-а!» — заорал и Юрка. Потом они пустились наперегонки, хохоча и толкая друг друга. Выбежали на опушку и, запыхавшиеся, повалились в густую траву. Юрка, падая, ухватился руками, озорства ради, за молодые побеги крохотной сосёнки и оборвал с корою до самой земли.

Шахназаров вроде бы не заметил этого. Опершись на локоть, он глядел на деревья и улыбался.

— Законно, правда, Юрка? Каждое дерево, каждый кустик свою красоту имеет, прямо глаз не оторвать! А польза от них какая! Вдохни поглубже. Чувствуешь, какой воздух чистый? Это они, деревья, дают нам с тобой и всем людям кислород, иначе бы враз люди задохнулись. А знаешь, сколько дерево растёт до полной спелости?

— Не-а,— с затаённым испугом ответил Юрка.

— Лет пятьдесят-шестьдесят, а то и дольше, целую человеческую жизнь. Усекаешь? Жалко, что некоторые этого не понимают, туристы там всякие, желторотые мальчишки... ножами режут, ломают, как самые последние разбойники.

Юрка взглянул на пораненное им деревце, потом на Шаха. Тот спокойно лежал и глядел в небо. Он, конечно, едва встанет, сразу всё заметит и поймёт. Юрка порылся в кармане, нашёл обрывок какого-то шнурка. Настороженно поглядывая на Шаха, приподнял полуобломанные веточки, приложил к стволу и привязал.

— Пойдём, Шах, а то опоздаем!..

— Пора.— Шахназаров поднялся. Юрка встал так, чтобы заслонить собою пораненное деревце.— Прокладываем дорогу напрямик, зачем нам каждый день крюк делать? Видишь вон тот большущий дуб у реки? Идём прямо на него, потом — к почте, а там и школа рядом. Становись за мной, слушай мою команду. Шагом — марш!

«Хорошо,— подумал Юрка.— Не заметил...»

Он недолго шёл следом за Шахназаровым.

— Не хочу задним, хочу первым.

— Шагай, только поживее, чтобы я на пятки тебе не наступал. Темп возьми — ать-два, ать-два, давай ранец, он тебе мешает.

— Не мешает.

— Шире шаг! Молодец!

— А ты расскажи что-нибудь. Обещал про «Варяга».

— Верно, обещал. Что ж, можно и про «Варяга». Случилось это, Юрка, давным-давно, наверное, твоих дедушек ещё на свете не было. Стояли на рейде в порту Чемульпо два русских корабля — крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец». Ни один матрос, ни сам капитан Руднев не знали, что Япония напала на Россию и уже вовсю идёт война. На рассвете увидел вахтенный офицер: четырнадцать японских кораблей подошли к заливу и дают сигнал: «Приказываю сдаться!» Вышел на мостик капитан Руднев — высокий такой, бородатый, красивый, вся грудь в орденах и медалях,— скомандовал: «Свистать всех наверх!» Матросы и офицеры построились на палубах, и тогда Руднев обратился к ним. «Братья,— сказал он,— далеко мы от родных берегов и окружены неприятелем. Ждать помощи неоткуда. Наша Родина, наша Россия — наши корабли. Что будем делать, братья? Сдадимся на милость неприятеля, но на веки вечные покроем себя позором или со славой умрём?» — «Умрём!— сказали матросы.— Русские никогда не склоняли головы перед врагами. Лучше умрём». И тогда капитан Руднев поклонился матросам и скомандовал: «Всем занять боевые места. Полный вперёд!» Японцы обрадовались, подумали, что русские идут сдаваться, а «Варяг» и «Кореец» вошли между их кораблями и открыли огонь. Это, Юра, был страшный бой... Два корабля против четырнадцати. Снаряды рвались один за другим, падали убитые и раненые, всё горело вокруг... Матросы перевязывали раненых товарищей, и те опять становились к орудиям. Уже тонет японский миноносец, три подбитых крейсера, дымя, выходят из боя, но всё меньше и меньше остаётся русских людей. Послушай, как об этом в песне поётся:

— Миру всему передайте,
Чайки, печальную весть —
В битве врагу не сдались мы,
Пали за русскую честь...

— Их потопили, да?— задумчиво спросил Юрка.

— Уже замолчало несколько орудий,— одни разбиты, на других некому стрелять, да и нечем. Упал на мостике раненый капитан. Когда подбежали к нему, он отдал последнюю команду: «Корабли врагу не сдавать! «Корейца» взорвать, «Варягу»— открыть кингстоны! »

Мы пред врагом не спустили
Славный андреевский стяг,
Сами взорвали «Корейца»,
Нами потоплен «Варяг».

— Все потонули, да?..

— Мало уцелело... Но главное, Юрка, остались о тех моряках добрая память и вечная слава, потому что сражались они и умирали — героями. Сколько лет прошло, а люди о них не забыли — песни поют, книги пишут... Вот так, брат...

Юрка вдруг остановился, с тревогой поглядывая вперёд. Они уже вышли из леса. До дуба было ещё далековато, но Юрка хорошо видел на нём человека: оседлав сук, тот глядел в бинокль куда-то в сторону леса.

— Ты чего?— спросил Шах.