Юркин хуторок

— Ну, Мупсик, Пупсик, Коко и Лоло, выходийт из ваши уголь. Я вас прощаю ради вашего папахен.

— Что такое? Какие Мупсик, Пупсик, Коко, Лоло? — с удивлением переспросил Юрий Денисович гувернера.

Детям стало очень неловко за свою глупую шутку.

— Меня зовут Сережа, а не Пупсик! — послышался смущенный голосок из одного угла.

— Я не Мупсик, а Юрик, — послышалось из другого.

— А я Бобик, а не Коко! — вторил им третий голосок.

Четвертый голосок даже не проронил ни звука. Мае было очень совестно, что ее застали в таком виде, и она незаметно выскользнула из столовой, чтобы переодеться в комнате Евгеши и убежать домой.

Юрий Денисович был недоволен на этот раз грубой шалостью своих сыновей. Он сделал им строгий выговор в присутствии гувернера, и мальчики, окончательно пристыженные и смущенные, разошлись в этот вечер по своим постелям.

* * *

— Есть — essen.

— Спать — schlafen.

— Бегать — laufen. Бобка, а Бобка, ты уже выучил урок?

И, отложив книгу в сторону, Юрик, сладко позевывая, ожидал ответа младшего брата.

Стоял чудесный июньский день. Солнце жгло и пекло немилосердно. По цветнику летали мохнатые пчелки и прелестные пестрые бабочки. Птицы чирикали в кустах. А на террасе сидели три мальчика и учили немецкие слова.

Фридрих Адольфович (так звали господина Гросса) сидел немного поодаль с газетой в руках и, казалось, не обращал никакого внимания на своих воспитанников. Но это только казалось: едва Юрик опустил книгу на колени, как зоркий Гросс окликнул мальчика:

— Юрхен, не будьте лентяй… ушить ваши слова и не мешайте Боби.

— У-у, крыса противная! — произнес недовольным шепотом Юрик и снова уткнулся в книгу.

— Фридрих Адольфович! Вам комар на голову сел! — неожиданно послышался голос Сережи, принявшегося от жары и лени следить за головой гувернера.

Тот спокойно убил комара, усевшегося у него на лбу, и снова погрузился в чтение газеты.

— Фридрих Адольфович, — снова прозвучал голос, — вам на нос комар теперь уселся…

Гросс, не подозревая новой шалости, ударил себя слегка пальцем по носу, где, разумеется, не оказалось никакого комара.

— Фридрих Адольфович! — снова с деланным испугом закричал Сережа. — На вас сейчас пчела сядет и ужалит вас.

И в ту же минуту Юрик и Бобка фыркнули вместе.

— О-о, маленький плютишки, — добродушно заворчал гувернер, — вы все меня обманывает.

И, погрозив пальцем, он добавил уже более строгим голосом:

— Я пошел купаться, а ви ушить, ушить! Слишал?

Услышав столь приятную новость, что Гросс пойдет купаться, и, следовательно, они снова останутся одни, три шалуна, как по команде, уставились носами в книги и оживленно затвердили в один голос:

— Есть — essen, essen, essen. Спать — schlafen, schlafen, schlafen. Бегать — laufen, laufen, laufen.

Фридрих Адольфович был уже далеко, а мальчики все еще твердили с преувеличенным усердием немецкие слова. В эту минуту что-то мелькнуло под окнами террасы.

— А-а, маркиз, маркиз идет сюда! — вскричал, высунувшись из окна, Бобка.

— И то, маркиз! — подтвердил Сережа. — Сюда к нам скорее! — поманил он бегущего к ним со всех ног Митьку, и через секунду босоногий маркиз был уже на террасе.

— Ушел губернер-то? — засовывая по своей привычке палец в рот, спросил он мальчиков.

— Купаться ушел, — таинственно проговорил Юрик, — и сейчас самое удобное время узнать про его «тайну».

— Вот-вот! — подтвердил Сережа. — Наша водяная крыса долго еще будет плескаться в воде, а мы тем временем и выведаем все то, что он так усердно скрывает от нас…

— Как хорошо, что он нас не взял с собою и мы можем узнать, наконец, его тайну! — весело вскричал Бобка.

— Но ты не очень-то кричи, малыш, — осадил его Сережа.

Бобка думал было обидеться за прозвище «малыш», данное ему старшим братом, но разом смекнул, что сейчас не время ссориться и считаться.

— Ну, ребята, шагом марш к крысе в ее подполье! — скомандовал шепотом Юрик.

И вся маленькая команда осторожно двинулась с террасы, направляясь по коридору к комнате гувернера.

Пока наши мальчуганы пробираются в «подполье», как они окрестили спальню Гросса, надо объяснить, что за тайну надеялись они узнать в ней. Фридрих Адольфович жил уже около недели на хуторе, между тем мальчики ни разу не были еще в его комнате. И не только мальчики, но и нянюшке, и горничной Евгеше вход туда был строго воспрещен. Фридрих Адольфович самолично убирал комнату, говоря, что не нуждается в услугах. Каждое утро Гросс запирал свою спальню на ключ и с кем-то подолгу в ней беседовал. Иногда даже слышны были отдельные слова, долетавшие до чутких ушей мальчуганов. Иногда кто-то кричал и смеялся там резким, крикливым голосом. И никто из детей не видел, как приходил и выходил таинственный посетитель из комнаты их наставника. Разумеется, все это крайне интересовало и разжигало самое острое любопытство детей. Гросс в продолжение дня держал свою спальню открытой, но никто не смел войти туда. Сам же Фридрих Адольфович был неразлучен с детворой и они никак не могли урвать минутку и пробраться в его святилище.