Юродивый

У меня появился шанс не превышая необходимую самооборону, использовать тот самый двойной стандарт, который применяется, когда нужно оправдать собственный неблаговидный поступок. Что я и сделал, сам спровоцировал нападение:

— Иди отсюда, пока жив! Ты плохой воин! — в его же презрительной тональности сказал я. Это была явная, прямая провокация. Ни один уважающий себя воин стерпеть такое не сможет. Кочевник мгновенно сгруппировался, напружинился и бросился на меня, пытаясь попасть пальцами в глаза. Я не ожидал именно такой взрывной реакции, но к чему-то подобному был готов и выбросил навстречу руку с его же ножом.

Теперь я спасал собственную жизнь и имел моральное право на самооборону. Думаю, степняк недооценил меня или переоценил себя. Этот героический порыв оказался последним в его жизни. Клыч попал ему точно в кадык и без сопротивление вошел в шею. Я вырвал нож из раны и отпрыгнул в сторону, чтобы меня не залила струя крови.

И опять меня удивил Полкан. Он остался на своем месте, хотя по собачьей логике должен был броситься на противника. Однако он только смотрел, что происходит, вместо того чтобы защищать хозяина. Если, конечно, он признавал меня за такового. Получилось, что пес свалил на меня всю грязную работу.

Только когда кочевник уже неподвижно лежал на земле, он подошел и обнюхал его окровавленное горло.

— Ну, что же ты? — с упреком спросил я, по привычке разговаривать с неразумными тварями.

Полкан посмотрел в глаза и сделал движение горлом и головой, как будто проглотил ком. Надеюсь, стыда. После чего отошел и лег на траву, положив морду на лапы. Я же стоял в сторонке, старался не смотреть на убитого. Первым делом нужно было привести в порядок нервы. Как ни поднаторел я в баталиях, но каждый раз смертельный риск вызывал такое душевное напряжение, что взять себя в руки и сосредоточиться, было не так-то просто. А мне еще нужно было собирать трофеи и искать его спрятанного коня. То, что он должен находиться где-нибудь поблизости, было очевидно. Никакой настоящий конник не будет рисковать самым ценным в походе, лошадью. Хороший конь был необходим, пешком догонять казаков мне никак не светило.

Пока я переживал и пытался успокоиться, пес опять исчез. Я даже не заметил, когда он скрылся в высокой траве. Похоже, что мы продолжали жить каждый своей жизнью.

Однако сколько ни тяни, но дело все-таки в первую очередь. Я вздохнул и, наконец, подошел к убитому. На вид ему было, лет тридцать пять. Возраст для этой эпохи вполне зрелый. Не так-то просто было дожить до таких лет, постоянно находясь в походах и ежечасно подвергая себя смертельной опасности. У него было плоское лицо с желтой кожей и редкой растительностью на губе и подбородке. Даже мертвый, он скалил зубы, как будто продолжал грозить из мира иного. Смерть еще не успела обезобразить черты и в них по-прежнему проглядывала, если так можно выразиться, высокомерная экспрессия.

Одежда, как у многих людей в это время, на нем была ветхая и грязная, но саадак и налучье, (чехол для лука), были по настоящему роскошными. Это говорило о довольно высоком месте в разбойничьей иерархии. Простые воины не могли себе позволить сафьяновые, украшенные атласом и золотым шитьем колчаны и налучья. Да и сам лук был почти произведением искусства. Древко для упругости усилено искусно приделанными пластинами какой-то ископаемой кости, скорее всего, частями бивня мамонта, и обтянуто кожей украшенной орнаментом. О таком великолепном луке можно было только мечтать.

Конечно, я забрал все его оружие. Самым дорогим оказался саадак со стрелами, потом снял с левой руки золотой отбойник для стрел, напоминавший широкий металлический нарукавник. Еще забрал грудной щит на кожаных ремнях. Сделан он был из двух слоев толстой бычьей кожи, снаружи обшитой металлическими кольцами желтого цвета. Скорее всего, позолоченной сталью. А вот саблю брать не стал. Та, что досталась мне вместе с камзолом от Мишки-разбойника, хоть и проигрывала в украшениях, но была не в пример лучше. Короче говоря, теперь я был вооружен до зубов. Оставалось найти лошадь. Где на огромном, плоском пустыре можно укрыть коня, я не представлял. Если только убитый не заставил его лежать на земле.

Я внимательно осмотрел местность. До ближайших деревьев было около километра. Если его конь спрятан там, значит, у него остались сообщники. Подобраться туда незамеченным будет невозможно, если, конечно, не ползти всю дорогу по-пластунски. Воевать в одиночку с целой бандой я пока был не способен, к тому же, в любом случае сначала нужно было вернуться назад и найти потерянный камзол. Кроме того, что это была моя единственная одежда, в нем остались все деньги.

— Полкан! — позвал я.