Юся и Эльф

– Демоны воспринимают время иначе, хотя и отличаются некоторой нетерпеливостью. А люди и вовсе умеют ждать. И знают, что есть месть. Он в очередной раз изменил облик… и разве отвечает сын за отца? За того, кто далек и, быть может, вовсе не любит своего сына. Ему нравилось играть. Нравилось приручать ту, кого он полагал виновной в побеге моей матери. Нравилось менять ее, нравилось перекраивать душу. Во имя любви… Люди на многое готовы во имя любви. На обман. Предательство. На потерю имени и репутации.

– Откуда ты знаешь?

– Как оказалось, во мне кровь демона проявилась чуть иначе. Не знаю, оттого ли, что матушка была из пресветлого народа, или просто так совпало, но я слышал его, как слышу демона или тебя. Ты мне нравишься. И я не стану тебя убивать, если это волнует… и не только тебя. Я благодарен леди… и я оставил ей картину. Она поймет. Она… если бы я не был демоном, – Ниар сгорбился, и плечи вздулись, будто готовые выпустить крылья. – Что до твоей матери, он играл ею. А наигравшись, бросил… и сделал так, что она сломалась. Внутри. Люди хрупкие. А он умел делать больно.

– Я…

– Ты тоже стала частью игры. Ты была нужна, но не настолько, чтобы держать рядом. А может, причиной стала клятва, которую он когда-то дал?

Что ж, хотя бы на это у матушки хватило ума. И сил.

И… и не знаю, как я бы повела себя на ее месте.

– Когда ему надоело смотреть, он убил ее. Он выждал достаточно. У людей короткая память, и почти все забыли о том, что связывало женщину и того, кто стал главой гильдии. И никто бы не обвинил его в ее исчезновении. Он знал, что зелье не готово, что преображение пойдет неверно, но все одно провел эксперимент. Он был рядом с ней все время. И не просто был. Он рассказывал ей о своем прадеде. И о его удаче, как он полагал. О собственных планах, которым для воплощения не хватало малости. У него был череп того несчастного младенца, но сила его почти иссякла, тогда как рука оставалась недоступна. Он рассказал, кто должен будет забрать эту руку. Ему нравилось мучить. Всех. Я ведь помню, что он говорил моей матери. Как разжигал ее ненависть ко мне… и что потом говорил уже мне, не зная про мою эту память.

Ошибся. Все ошибаются. Великие некроманты тоже.

– Глен? Его ты зачем убил?

– Ничтожество, – раскаиваться Ниар определенно не собирался. – Жалкий человечишко. Трусливый. Готовый приспосабливаться, и неважно к чему. Ему было велено сбежать, он и сбежал. Его отправили присмотреть за тобой, ибо ты вдруг изменилась.

– Я?

– Ты, – эта улыбка была безумно ласковой. – Ты связалась с тем, кого твой отец полагал до крайности неподходящей компанией. И вдруг перестала быть жалкой, ничтожной, годной лишь для того, чтобы зачаровывать крестьянские амбары от мелкой нежити.

Жалкой?

Я никогда… и ничтожной тоже. У меня была обыкновенная жизнь. Не слишком любимая работа, так ведь полно людей, которые обыкновенно живут и мирятся с нелюбимой работой. Почему сразу… или… прав он?

– Эта тварь должна была убрать помеху, – Ниар кивнул на Эля. – Там, на празднике. Та женщина, его супруга, передала ему яд. Хороший яд. Такой, с которым не справиться, даже если ты благословлен существом иным… И обвинили бы тебя.

Обвинили бы. Верю. Особенно если бы нашлись доказательства, а они, чую, нашлись бы…

– Наш отец не выдал бы тебя эльфам, но…

И среди людей я не прожила бы долго.

Как бы я поступила? Что бы испытала?

И… и что бы я ни испытала, он сумел бы обратить это себе на пользу. Дышать стало сложнее, и Эль, чувствуя это, осторожно погладил меня по плечу.

Утешал.

– Он предложил бы тебе откупиться. Или стать частью плана, раз уж у тебя получилось выжить при встрече с Хранителем… И ты бы согласилась.

Думаю, что да.

Если бы Эля не стало, я бы, наверное, на многое согласилась. От боли. Из мести. И просто из нежелания жить дальше без него. Раньше я не понимала, как возможно такое, глупостью казалось. Как же я ведь сама по себе. Всегда.

И вот больше не сама, и это больно, страшно, особенно от понимания собственной уязвимости, и все одно иного не хочу.

Я… я больше и вправду не сама. Ниар улыбнулся, будто… понял?

– Спасибо, – только и сказала я.

Я ведь полагала Глена засранцем, но безобидным и даже полезным.

– А те… из подвала?

– Их отправили, чтобы понять, на что ты способна, – Ниар посмотрел в окно. Солнце уже коснулось крыш и даже провалилось сквозь них. Где-то там, за городской чертой, оно медленно тонет в вязких водах реки, в которой слишком много мусора, чтобы осталось место чему-то. – И чтобы убедиться, что ты действительно ее получила.

– Руку… демона?

– Да.

– А если бы…

– Он ведь тоже связан. Он пусть и не слышал, этот демон научился благоразумию за прошедшие годы, но эхо донеслось. В том числе эхо преобразований.

И отец понял, что я знаю… в общем, много знаю, много умею, но гордиться этим не стоит.

– Мне понравилось, что вы сделали с кладбищем, – он не издевался, Ниар, который был врагом. Или не был? Он не лгал, сказав, что не станет убивать нас. – Я слышал… эхо. И это было прекрасно. Я говорил… и я понял, что должен сделать.

– Что?

– Говорю же, помочь.

– Что с отцом? Он…