Юстиниан

Оглядываясь назад, я думаю, что с Нарсесом у нас вышло более чем удачно. В результате его перевода в Италию начались такие склоки и споры, что армия, как мы и планировали, раскололась. За этим последовал шок от падения Медиоланума — полумиллионный город был стёрт готами с лица земли, а его жители перебиты — это, к сожалению, заставило Юстиниана отозвать Нарсеса. После того как Велизарий остался единственным командующим, ему удалось покончить с Витигисом, которого Юстиниан списал со счетов, как и Гелимера. Неужели тебя не возмущает, кстати, как мы сегодня пресмыкаемся перед варварами? Когда Рим был Римом, Витигис был бы распят на кресте, как Спартак, или публично задушен, как Верцингеторикс.

Впрочем, Велизарий всё устроил мастерски, делая вид, что готов идти на переговоры, и если Витигис прекратит сражаться и подпишет мир с Юстинианом, то его сделают императором Запада. Велизария пустили в Равенну, и вот тут он показал своё истинное лицо, когда готы сдались: разумеется, бедному старому Витигису было поздно что-то исправлять — слепец, он не понимал, что делает.

Выше я писал, что Либертас кажется проигравшей стороной. Однако сдаваться, я думаю, преждевременно по двум причинам. Во-первых, успех Велизария в Италии — это замок на песке. Готы потерпели не военное поражение, их обманом вынудили подписать капитуляцию. Даже и без Витигиса у них есть другие лидеры — Ураис в Тицинуме[98], Хильдебальд в Вероне — и никто из них оружия не сложил. Когда Велизарий — вместе с тобой, разумеется, — будет отозван в Константинополь, его место займёт Виталий, вполне компетентный командир, однако при нём совершенно не исключена вероятность восстания готов.

Кстати, мои поздравления в связи с успехом операции “Отравленное перо”. Ваши письма нашему возлюбленному императору с предупреждением, будто бы Велизарий обдумывает предложение Витигиса признать его императором — как Юлий Цезарь, когда Антоний предложил ему корону, — возымели должный эффект. Семена подозрения посеяны в разуме Юстиниана, а мозг — это лучшая почва для подобных семян, и именно в этом кроется причина отзыва Велизария. На всякий случай...

Вторая причина такова: в прошлом году мои шпионы обнаружили, что Витигис, предвидя неминуемое поражение, обратился к Хосро, новому шахиншаху Персии. Его посланники убедили Хосро, что если Велизарий отвоюет Италию, то Римская Империя станет достаточно сильна, чтобы возобновить войну с Персией, даже при том, что договор о вечном мире никто не отменял. Иными словами, Витигис предполагал, что Хосро может нанести упреждающий удар, пока Рим занимается Италией. И даже теперь, со смертью Витигиса и завоеванием Италии, возможность такого удара всё ещё велика.

В общем, дорогой мой друг Прокопий, друзьям из Либертас всё ещё есть чем заняться, и кто знает, какие задания ждут тебя по возвращении в Константинополь вместе с Велизарием. Это письмо я доверил “Гракху”, и он, без сомнения, найдёт тебя в императорском дворце в Константинополе.

Написано в Фануме, Фламиния и Пиценум (это всё ещё провинции Римской Империи), в IV Февральские иды, в год консула Василия[99] (чудо из чудес, похоже на то, будто бы Юстиниан смягчился сердцем и не стал обрекать институт консульства на забвение)».

— Господи! Означает ли захват Равенны то, что Ты всё ещё благоволишь к Юстиниану, твоему недостойному сыну? Твой слуга, Господи, вернул половину Западной Империи — земли Африки и частично Италии. Конечно, многое ещё предстоит сделать — варвары изгнаны из Галлии и Испании, и свет Твоей веры воссиял над нечестивыми монофизитами и арианами по всей Империи. Если, как говорили Константин и Августин, миссия Рима состоит в распространении и защите христианства по всему миру, то, возможно, я могу надеяться, что Ты действительно избрал меня, и я послужу твоим скромным орудием во спасение человечества...

Юстиниан переступил босыми ногами на холодном каменном полу. Здесь, в Айя-Софии, он провёл целую ночь на коленях, молясь и размышляя.

— Были времена, Господи, когда я боялся, что Ты отвратил лицо своё от меня, и покинул меня, и я проклят; словно легендарные Фурии — эти ужасные крылатые девы, у которых змеи вместо волос, а из глаз текут кровавые слёзы, — преследуют меня, посланные неумолимым роком. Например, Господи, я послал Нарсеса к Велизарию на помощь — и это привело к разрушению Милана и резне среди мирных жителей. Разве не был я виновен, Господи, в гибели полумиллиона невинных душ? Иногда мне кажется, что виновен, — ибо моя нерешительность вновь мучает меня. Моя робость, трусость, мои ошибки стали причиной гибели Атавульфа и Валериана, моих друзей. И по той же причине я готов был позволить готам держать Италию в своих руках, от Падуса до Альп, — но Велизарий не послушал моего приказа снять осаду Равенны и договориться с Витигисом. Я ошибался, Господи. Я поверил слухам, о которых донёс мне Прокопий, что Велизарий хочет сам стать императором Запада. Я поверил — и отозвал его в Константинополь.

Разве не виновен я в том, что был несправедлив к преданному и доброму моему слуге?