Ювелир. Тень Серафима

Первым встал на своё место гелиотроп - отменный образец звездчатого агата, имеющий блеклый луковый цвет с расплывчатыми красноватыми пятнами. За ним последовал бесцветный ахроит - совершенно лишенная окраски разновидность турмалина, встречающаяся чрезвычайно редко. Ювелир не торопился, тщательно закрепляя минералы. И вот уже на своем месте чистый пурпурово-красный гранат, по твердости сопоставимый с благородным рубином, - альмандин. Себастьян флегматично потянулся за следующим камнем, темно-зеленым изумрудом, который при повороте и смене угла зрения менял оттенок от желтоватого до синего. И наконец, последний - великолепный золотисто-зеленый хризоберилл с эффектом кошачьего глаза. Это был вариант с сильно заметной полоской света, расположенной вдоль длинной оси минерала. Радужные переливы камня напоминали оболочку кошачьего глаза, а полоса света - вытянутый кошачий зрачок... Готово. Ювелир с щелчком закрыл крышку.

Именно такое сочетание минералов давало всё, что только необходимо во время боя: быстроту, скрытность, силу и выносливость. Помимо этого камни охлаждали рассудок, улучшали зрение, замедляли действие ядов, а также даровали терпимость к боли и повышенную свертываемость крови, что помогало избежать обильной кровопотери.

Продолжая стоять на месте, Себастьян вытащил шпагу с дагой и аккуратно, выверенно принял боевую стойку. Пламеневидный клинок опасно сверкнул на солнце, а в кинжальных ножнах привычно остались ждать своего часа три метательных ножа. Ювелир был готов к бою, если не морально, то физически.

Лицо Серафима осталось спокойным, когда, совершив обманный маневр, он напал на стоящего по левую сторону стража-мужчину. Похоже, подсознательно ювелир все же избегал встречи с Моник, по крайней мере, пока имелся выбор. Конечно, второй страж также заслуживал сожаления, поскольку и его жизнь имела трагичный конец, и не по своей воле он находился здесь... Но если не отгородиться сейчас от всех чувств, боя могло не получиться.

Движение было совершено с головокружительной стремительностью и силой, - но всё же недостаточными, чтобы вывести из строя хотя бы одного противника. Себастьян был неприятно удивлен, когда стражу удалось частично парировать удар, и тот пришелся вскользь, что совершенно не годилось для боя с существами, не ощущающими усталости или боли. Поединки со стражами обязаны были быть скоротечными: затягивать их не имело смысла, ведь поднятые драконами мертвецы черпали энергию из каких-то неведомых смертным источников. Они могли даже не дышать. Их невозможно измотать или принудить совершить ошибку - и через час движения стражей будут так же быстры и точны, как в самую первую минуту боя.

Моник и при жизни была хорошим бойцом - именно она начала обучение Себастьяна профессиональному владению оружием. Но теперь от её индивидуального стиля не осталось и следа: все стражи дрались одинаково: расчетливо и бесстрастно. По мнению Себастьяна, так холодно должны были владеть оружием математики, когда каждый удар - лишь выбор наиболее оптимального решения из множества возможных вариантов. Это была успешная, хотя и довольно предсказуемая техника, и ювелиру в ней отчаянно не хватало полета. Душа его искала в клинке нечто большее, чем просто средство красивого умерщвления плоти.

Царящая вокруг тишина наполнилась непрерывным пением металла. Казалось, клинки непрестанно сталкиваются друг с другом, рождая чистый протяжный звон. Окажись свидетелем этого невероятного поединка случайный человек, он и задним числом не сумел бы восстановить длинную цепочку событий. Танцующие смертельный танец фигуры просто расплывались бы перед глазами, а движения мечей выглядели бы серебряными линиями, сверкающими в воздухе, стальными нитями, сплетающимися в острый клубок. Лишь изредка в сияющее чудо втекала алая струйка крови, увлекаемая инерцией движущегося меча.

Однако Себастьян очевидно проигрывал в этой непростой схватке, всё глубже отступая внутрь комнаты. Численное преимущество и моральное состояние ювелира играло на руку врагам. Стражи теснили его в угол, грамотно отрезая пути к бегству и ограничивая возможности для маневра. Держать их на одной линии и сражаться только с одним противником не удавалось, как и пробиться к более выгодной позиции - лестнице.

Ювелир чертыхнулся, постепенно начиная выходить из себя. Всё же нельзя было вступать в бой с подобным настроем. Он прямо-таки чувствует собственную неуверенность! Она так осязаема и зрима, что её можно резать ножом. Это плачевно. Как можно победить, не веря в самую возможность победы? Вопрос риторический, ибо ответ очевиден.