Ювелирная работа

Цирк Алекс никогда не любил и не понимал, что в нем может быть интересного. Трюки его не впечатляли, шутки клоунов казались плоскими и несмешными, а дрессированных зверей было искренне жаль. Если мама предлагала сыну пойти в цирк, то сын отвечал: «Давай лучше в кино!».

Глава девятая. Маньяк-насильник

Заведующая отделением взялась за доктора Бушмакина основательно. В дни вечернего приема Алексу приходилось отчитываться за каждый из вчерашних и сегодняшних вызовов. На что жаловался пациент, что выявлено при осмотре, что назначено. С одной стороны, эти разборы были полезны, поскольку давали кое-какие полезные знания. «Знала бы ты, грымза тощая, что я ни дня в универе не учился и в ординатуре тоже!», тихо злорадствовал Алекс, когда заведующая начинала его поучать. А чего поучать? Пришел на дом к давно известному, обследованному вдоль и поперек «хронику» и выписал ему то же самое, что выписывали месяц, год и пять лет назад. Какие тут могут быть «основания»? Как объяснить, почему ты выписал именно этот препарат? Нет, Алекс мог объяснить: «выписал, потому что пациент постоянно принимает этот препарат и чувствует себя удовлетворительно». Но Раису Макаровну такое объяснение не удовлетворяло. Услышав его в первый раз, она начала вещать о том, что в медицине ничего не делается по шаблону, что участковый врач – это не автомат для выписки рецептов, и что каждое назначение должно быть осмысленным…

Ага – не по шаблону! Да все вообще, и в стационаре, и на «скорой», и в поликлинике делается только по шаблону! Есть утвержденные вышестоящими органами рекомендации, по ним и работаем.

Ага – не автомат для выписки рецептов! Самый настоящий автомат и есть! Собственно, вся работа участкового врача и заключается в выписке рецептов, справок и направлений. Даже непонятно, зачем для этого нужен врач, специалист с высшим образованием. Вполне и медсестра справится. На третьей неделе работы участковым врачом Алекс, не имевший никакого образования, кроме среднего школьного, полностью освоился и работал не хуже своих коллег, ну разве что чуть помедленнее «молниеносной» Дьяченко.

Ага – осмысленным! Если осмысливать каждое назначение, то на прием одного пациента в поликлинике будешь тратить минут сорок, а на дому – около часа. Это доктор Хаус может все осмысливать, потому что у него всего один пациент и табун ассистентов. Но то – в кино. А в реальной жизни участковому врачу в час положено принять пять пациентов или же обслужить двоих на дому. Двенадцать минут на прием и тридцать на вызов, считая дорогу. Чего тут можно осмыслить? Успеть бы все написать! А если приходится работать не только за себя, но и за кого-то из заболевших коллег, то время приема одного пациента ужимается до пяти-семи минут, а на дому проводишь не более десяти минут вместе с раздеванием и одеванием.

Но ничего не поделаешь – приходилось соглашаться с заведующей отделением, потому что начальство всегда право. Алекс на ходу выдумывал причины, побудившие его назначить именно этот препарат и всегда попадал точно в цель. Навострился уже, освоился, вошел в колею… Как-никак уже почти два года в медицине. Спасало и то, что Раиса Макаровна не отличалась ни умом, ни глубокими познаниями в медицине. Единственное, что она умела, так это работать с отчетностью. Все бумажки у нее были в ажуре и цифры в них значились самые правильные. Доктор Дьяченко объяснила Алексу, что все отчеты составляются «от балды» и не имеют ничего общего с реальностью.

– Никто там наверху не будет проверять, как была получена цифра, если эта цифра правильная, то есть такая, которую начальство может спокойно включить в свой отчет. Тут, главное, не наглеть, не рисовать очень уж замечательные цифры, потому что все идеальное вызывает недоверие. И всегда нужно показывать прогресс. Цифры этого года должны быть немножечко лучше цифр прошлого года. А сколько человек на самом деле прошло диспансеризацию или же на сколько реально выросла смертность никого не интересует. Копаются и выясняют только в том случае, когда нужно снять главного врача.

Неделя напряженного ожидания неприятностей прошла без новостей. Потянулась другая. Алекс уже привык жить под этим дамокловым мечом, притерпелся и уже не особенно расстраивался по поводу того, что снова пострадает без вины. Странно, но никто из врачей пятнадцатой больницы не позвонил в поликлинику для того, чтобы сообщить результат вскрытия Караваевой. И никакой грозной бумаги не пришло, ни из больницы, ни из окружного управления.

– Твое счастье, Сашуля, – говорила Дьяченко. – Закрутились и забыли, такое бывает. А Эльвирка с Раиской не дуры, чтобы справки наводить. Нечего будить лихо, пока оно тихо. Авось и пронесет. А ты молодец, скажу я тебе. Держишься своей версии, как молодогвардеец на допросе. Оно и правильно. Чистосердечное признание облегчает душу, но увеличивает наказание. Но только мне уж, по дружбе, на ушко шепни – что там было на самом деле?

– Я уже рассказывал! Если у тебя с памятью плохо, ноотропильчик[9] пей! – огрызался Алекс.