Ювелирная работа

Маркусу быстро наскучил осмотр достопримечательностей французской столицы и ее легендарных пригородов, так что их совместное времяпрепровождение вскоре сделалось однообразным.

Элоиза не могла бы пожаловаться на Маркуса, если бы ее интересы ограничивались сексом. Она пыталась бунтовать против прописанного им постельного режима, но безрезультатно.

Утешало то, что до окончания действия их секретного пакта оставалось менее одиннадцати месяцев. Элоиза мысленно сделала первую зарубку на календаре.

Когда он наведывался в Лондон и звонил ей, чтобы договориться о совместном ужине, каждый раз повторялся один и тот же сценарий, согласно которому конечным пунктом была постель в пентхаусе его лондонского отеля, а ужин ограничивался скудным набором сандвичей, которыми их снабжала уже закрытая для обслуживания кухня. И всякий раз среди ночи Элоиза Смит возвращалась к себе домой.

Наутро начались осторожные и не очень вопросы со стороны Кэти, уверяющей, что партии более подходящей, чем Маркус Коварис, и не придумать. За этим следовали глубокомысленные рассуждения Харри о том, как выгодно иметь заинтересованного лично инвестора в таком дорогостоящем бизнесе, как ювелирное дело. Он подкреплял свои доводы упоминаниями о крупных экономических потрясениях новейшей истории и выжимками из финансовых сводок.

И Кэти и Харри, каждый по-своему, энергично увещевали Элоизу продолжать общение с Маркусом, но при этом выспрашивали и прослеживали этапы развития их взаимоотношений, опасаясь излишнего сближения сексуальных партнеров, способного навредить их собственным интересам.

Они заметно раздражались, когда скупая на признания Элоиза оставляла их без информации к размышлению.

Несмотря на титанические усилия со всех сторон, атмосфера в доме ювелирного трио накалялась. Напряжение удавалось снять одному лишь маленькому Бенджамину, который был любимцем не только собственных родителей, но и тети Элоизы, няни Фло и подмастерья Питера.

Даже Маркус воспылал к мальчику нежными чувствами, что оказалось взаимно.

Бенджи разражался заливистым хохотом всякий раз, когда великан Коварис появлялся в их доме.

Родители ребенка умилялись, видя, как быстро драгоценный инвестор нашел общий язык с их сладеньким малышом. Но Элоизу это не трогало. Маркус – виртуозный манипулятор. Она просто не верила ему, и все.

Она не верила ему, не уважала его, отказывалась понимать, порой боялась, но… с трудом сдерживала себя, чтобы в порыве чувств не произнести теснящих грудь слов любви.

Элоиза болела любовью к этому человеку. Именно болела, поскольку здоровой эту привязанность она назвать не могла.

Тем более она не терпела досужих рассуждений Кэти и Харри на эту щекотливую тему. Они же, не понимая ее, становились все более многословными и менее скромными в высказывании версий и предположений. Порой Элоизе приходилось преодолевать мучительное искушение дать волю своим изнуренным нервам, накричать, возроптать, прослезиться, огорошить упреками. Но она смиряла себя, еще более замыкаясь…

– Мечтая, работу не доделаешь, – окликнула Кэти застывшую над эскизом Элоизу. – Грезишь о своем принце? Понимаю. До замужества я тоже постоянно думала о Харри… Разыграй свои карты правильно, подруга, и тогда вскорости мы услышим звон свадебных колоколов.

– Карты?! – брезгливо поморщилась Элоиза.

– А что я такого сказала? Да, карты. Любовь – это как пасьянс. Одна маленькая ошибка – и пасьянс не сложится.

– Избавь меня от этой пошлости, – огрызнулась женщина.

– Ты чистоплюйка, Элоиза, – обиделась Кэти. – Мы с Харри желаем тебе добра, потому что…

– Я все это уже много раз слышала, – перебила ее Элоиза. – И, чтобы пресечь твои умозрительные рассуждения, отвечу на предыдущий вопрос. Маркус сейчас в Нью-Йорке. И, скорее всего, не скучает. А я не горю желанием узнать обо всех тех женщинах, которых он удостоил своим вниманием на сей раз.

– Милая, ревность – первый признак страстной любви. Не сомневаюсь, Маркус верен тебе, – с намерением утешить подругу сообщила Кэти.

– Во-первых, ревность – это признак глупости. А, во-вторых, верность Маркуса мне не нужна. Понимай, как хочешь. Я больше ни слова не скажу. У меня много работы, – отчеканила Элоиза и демонстративно положила перед собой чистый лист бумаги.

Заканчивалась вторая неделя отсутствия Маркуса.

Гуляя в пятницу по Кенсингтону, Элоиза, наконец, вновь почувствовала себя свободной. Словно воздух стал чище и грудь свободнее.

Элоиза остановилась. Она хотела запомнить это прекрасное чувство во всех подробностях. Вникнув в собственные ощущения, она посмотрела вокруг. Казалось, Лондон кто-то вымыл и вычистил, настолько ярче и радостнее казались все краски вокруг.

Она пыталась понять, куда все это пропадало раньше, почему она разуверилась во всем, почему потеряла интерес и наблюдательность.

И ответом был Маркус. Человек, который насильственно перевернул все ее представления о самой себе. Человек, который заставил ее стыдиться себя, собственной матери и скрывать ото всех свои чувства, взгляды и желания.