Ювелирные сокровища Российского императорского двора

Наряду с этим неутешительным ответом чиновники Камерального отделения Кабинета подготовили справку для министра Двора об императорских коронационных коронах. Для нас этот текст показателен прежде всего уровнем знаний чиновников-профессионалов по этому предмету на начало XX в.: «Первая корона европейского образца была сделана в 1724 г., для коронования Екатерины 1-й. Этой короной короновался Петр II-й. Дугу, разделяющую корону, он приказал украсить большим рубином, купленным по указу Алексея Михайловича в Пекине, у китайского богдыхана, послом Николаем Спафарием; к вершине его был приделан бриллиантовый крест. Для коронования Анны Иоанновны была заказана корона по такому же образцу, но еще роскошнее и больше; число украшавших ее камней доходит до 2605 штук. На дуге помещен рубин, снятый с короны Петра II. Эта корона с 1856 г. называется польской и в государственном гербе помещается на гербе Царства Польского. Этой же короной, немного переделанной, короновалась Елисавета Петровна. Императрицы надевали при некоторых церемониях так называемые малые или выходные короны; оне составляли частную собственность Императрицы и после их смерти уничтожались, а камни раздавались согласно завещанию»[255]. Как нам сегодня известно, для Елизаветы Петровны была изготовлена новая корона, и она не пользовалась короной Анны Иоанновны, как считали специалисты начала XX в.

Искали корону Елизаветы Петровны и в Императорском Эрмитаже. Однако его специалисты категорически заявили (9 ноября 1905 г.), что «сведений о короне Императрицы Елисаветы Петровны в Эрмитаже не имеется; вероятно, корона с водокшанским лалом, поступившая в Московскую Оружейную палату в 1741 г., и есть та самая, о которой Его Императорскому Величеству благоугодно иметь точные сведения. За директора старший хранитель Сомов»[256]. Об этом и было доложено Николаю II.

Возвращаясь к коронации Елизаветы Петровны, отметим, что в Успенский собор императорские регалии вносили: мантию на двух подушках – князь Куракин и барон фон Миних; державу – подполковник лейб-гвардии Семеновского полка Ушаков; скипетр – генерал-аншеф и сенатор Чернышов; корону – канцлер князь Черкасский[257]. Мантию и корону императрица Елизавета Петровна возложила на себя сама.

Так же, как и после коронации Екатерины I, Императорские регалии выставили для всеобщего обозрения. За полторы недели с 7 по 19 мая 1742 г. их посмотрело огромное количество народа: «100 знатных, 136 158 прочего чина, кроме подлых, а всего 136 258 чел.»[258]. Несмотря на точность, приведенные официальные цифры вызывают не только удивление, но и сомнение. То, что это был круглосуточный и непрерывный поток людей, очевидно. То, что регалии охранялись и людской поток регулировался, тоже очевидно. В энциклопедии Брокгауза указывается, что в 1812 г. общее число жителей столицы составляло 251 131 чел. При этом в 1742 г. за 12 дней регалии осмотрело 136 258 чел. Несомненно, интерес всех слоев населения к императорским регалиям, как зримым символам могущества и богатства России, был огромен. Однако, как это уже бывало, после смерти Елизаветы Петровны, корону размонтировали, металл переплавили, а камни пустили на большую корону Екатерины II[259].

В конце правления Елизаветы Петровны появился еще один ювелирный раритет, ставший впоследствии обязательным элементом коронационного наряда российских императриц. Это бриллиантовая пряжка-аграф, которой скалывался палантин Елизаветы. Подобные аграфы использовались на коронациях Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны в 1742 г.

Драгоценную «запону для мантии», вероятно, изготовили в 1757– 1760 гг. ювелиры Ж.-А. Дюбюлон и М.И. Ратецев. На эту «запону» пошло 20 г золота, 319,34 г серебра и 805 бриллиантов, общим весом в 475,44 карата. Размер «запоны» 25 × 11 см. Начиная с Екатерины II, эту массивную «брильянтовую запону», выдерживающий значительный вес палантина, использовали для скрепления концов тяжелой мантии, надеваемой при коронациях или торжественных выходах императриц[260]. Этот аграф (запона) сохранился и экспонируется в историческом зале Алмазного фонда Московского Кремля.

Все «новые» коронационные регалии были буквально усыпаны бриллиантами, и со временем мода на бриллианты, как камни, символизирующие могущество и близость к власти, упрочилась, достигнув своего апогея при Екатерине II. Именно тогда бриллианты появились на вельможах в самых неожиданных местах и сочетаниях. Обычным делом стал заказ на бриллиантовые пуговицы на одежде и на усыпанные бриллиантами табакерки. Даже в карточной игре рядом со стопками золотых монет подчас лежали кучки бриллиантов или необработанных алмазов.

Аграф мантии Елизаветы Петровны

Аграф. Фрагменты