Южане и северяне

Тут же его поддержал сосед с таким же местным говором:

— Именно так. Уже в прошлую ночь в офицерском вагоне были кое-какие недоразумения, а теперь, кажется, они приумножаются.

— Да, хоть отбавляй!

— В самом деле. Сидел бы, тыловая крыса, в своем амбаре. Ан нет. Явился сюда и мутит воду.

Что и говорить, солдаты относились к своему главному начальнику как к чужому человеку. Они чувствовали, что он не проявляет о них никакой заботы. Например, многие были недовольны тем, что уже в поезде, во время движения от станции Анбён до Косона, командиры устроили попойку в отдельном вагоне. А также тем, что по прибытии на станцию Косон офицеры заняли лучшие номера в гостинице со всеми удобствами, в то время как рядовые ютились в тесных комнатушках.

Все эти случаи привели к тому, что у подчиненных складывалось самое плохое впечатление об их командире. Не случайно уже в вагоне на пути к Косону рядовые распространяли о нем всякие слухи. Выходец из Янъяна Но Чжасун пытался остановить такие разговоры о главном начальнике. Однажды даже резко оборвал:

— Ну, хватит болтать без толку! Говорите дело или прекратите этот базар!

Кстати сказать, новобранцы стихийно тянулись друг к другу и вскоре сбивались в группы по четыре-пять человек. Несмотря на то, что здесь собрались довольно разношерстные люди, видимо, в их жизни было много общего. Особенно в данной ситуации. Так, в нашем взводе из сорока человек образовалось две группы. Во главе одной из них стоял выходец из Ёнбёна, а другую возглавлял товарищ Ким Докчин из Хамхына.

В группе, ядро которой состояло из людей старших по возрасту, верховодили хамхынский Ким Докчин и человек из Яндока по имени Ян Гынсок. В своем кругу они несколько свысока осуждали более молодых товарищей за их даже незначительные проступки. Однако в ответ всегда следовала незамедлительная реакция со стороны осуждаемых, и «старики» тут же умолкали.

Эти высокомерные «старики» жили в отряде своей особой замкнутой жизнью. Они даже общались между собой не так, как другие. Например, обращались друг к другу уважительно, не иначе как «старший брат Но», «учитель Ким» и «господин Ян». Глядя на это, можно было предположить, что они родом из состоятельных семей и, вероятно, до войны жили без особой нужды. Они держались в стороне от других, в столовой сидели всегда только вместе и частенько о чем-то шептались друг с другом. Даже зубы «старики» чистили по-своему: в маленькой чашечке для подачи риса приносили горсть соли, и оттуда каждый брал понемногу вместо зубной пасты. Это раздражало группу во главе с Ёнбёнским Товарищем, в которой ребята тоже чистили зубы после еды, но без соли, просто протирали пальцами.

Как потом выяснилось, группа «стариков» образовалась не случайно — у них были общие интересы и одинаковый уклад жизни. Например, Ким Докчин из Хамхына и Ян Гынсок из Яндока были владельцами собственных бань. Возможно, это общее занятие и сблизило их. Однако к своим делам они относились по-разному. Ким Докчин, например, делал вид, что помогает отцу в банном деле, но фактически прогуливал эту работу, заседая в Союзе демократической молодежи села. Ян Гынсок же, наоборот, к десяти годам уже работал у японцев в ончхонской[15] бане, которая внешне была похожа на обыкновенный частный домик. Если бы эта баня представляла хоть какую-то ценность, то новые органы власти не прошли бы мимо и наверняка присоединили ее к какому-нибудь Дому отдыха рабочих. Но Ян Гынсок был смекалистым. После освобождения страны он вступил в Компартию и сохранил за собой баню.

Этот ничем не примечательный черноволосый парень небольшого роста, в последние два года бездельничавший в рядах партии, в конце концов был мобилизован в армию и теперь оказался здесь.

В нашем взводе была еще одна влиятельная группа, которую возглавляли выходцы из Хесанчжина, Сончжина и некоторые другие солдаты. Но вскоре она утратила свое влияние. Вся команда из двухсот человек вместе с пятью офицерами из бывших студентов была охвачена общей апатией. И это не случайно. Личный состав, по существу, не занимался боевой подготовкой. Новобранцы кое-как разбирались в автоматах и винтовках, но ни разу не произвели ни одного выстрела. И этих людей везли в Ульчжин, откуда рукой подать до передовой линии фронта.

Уже через два месяца после начала Корейской войны исход ее становился все более неопределенным. Теперь уже вражеская авиация все увереннее действовала в небе над страной. Уже по этому можно было догадаться, каково положение на фронте.

Но вернемся к маршевикам. С самого начала в их рядах царило смешанное чувство настороженности и тревоги. Особенно это было заметно в компании Ким Докчина из Хамхына. Эта группа двигалась почти вплотную за главным начальником и проводником колонны. На фоне рослых маршевиков коротышка Ян Гынсок выделялся своей фигурой. Он шагал, покачиваясь из стороны в сторону, в своей не по размеру большой военной форме.