Южная Африка в океане времени (СИ)

  - Не пробил! - доложил стрелок. Казалось, он был готов заплакать. Этого нельзя было допустить. Ни в коем случае.

  

  

  - Продолжать огонь! - в который раз повторил комиссар. - Продолжать огонь!!!

  

  

  Пятьсот метров.

  

  

  БРАНГБАБАХ!

  БАНГБАБАХ!

  БРАНГБАБАХ!

  БАНГБАБАХ!

  

  

  Четыреста метров.

  

  

  Внезапно произошло что-то странное. "Олифант" остановился. Комиссар не сразу поверил своим глазам. Неужели повредили? Неужели подбили?! ДА!!!!! Потому что маланская машина, не только остановилась, но и взорвалась!!!

  

  

  ДА!!!!!!!

  

  

  От дружного "ура" в наушниках Мельник едва не оглох, поэтому не сразу понял, что рано, слишком рано они решили отпраздновать победу.

  

  

  Потому что не побили и не повредили. Просто враг перешел к другой тактике. Остановился и включил дымовую завесу. Для "Олифанта" дым не помеха. На маланском танке стоят фантастические прицелы из будущего, позволяющие вести огонь и в дыму, и ночью, в полной темноте.

  

  

  Хотя, конечно, как сказал один из англо-фашистских союзников, "они предпочитают атаковать в сумерках. Подлая раса, предательство у них в крови".

  

  

  БРАНГБАБАХ! - и "Сталин" сержанта Тихомирова замер на месте, а его орудие раскрылось "розочкой" на все стороны света.

  БРАНГБАБАХ! - и танк лейтенанта Пустых остался без башни и взорвался.

  

  

  Танк комиссара Мельника остался на поле боя в полном одиночестве. Один воин в поле. Один на один против жестокого и непобедимого врага...

  

  

  Непобедимого.

  

  

  Непобедимого?..

  

  

  Непобедимого?!!!

  

  

  Как бы не так!!!

  

  

  - Пилот, поднажми! - почти завопил комиссар. - Вперед! Полный вперед! Давай, Пилот!

  

  

  Обычно танкисты не называют своих механиков-водителей "пилотами", но в данном случае у Мельника не было другого выхода. Просто у водителя комиссарского танка фамилия была такая - Пилот. Редкая фамилия, не каждый день такую встретишь. Сержант Георгий Пилот был родом откуда-то с берегов Черного моря.

  

  

  - Ближе, ближе! - орал комиссар. - Ближе, чтобы я мог дотянуться до него саблей!

  

  

  Триста метров.

  

  

  "Олифант" палил со скоростью хорошего автомата. Мимо. Перелет. Перелет. Недолет. Перелет.

  

  

  - Стреляй, Василий Максимыч! Стреляй, родной! - комиссар всегда называл стрелка по имени-отчеству, даже в такой ситуации, когда каждая буква была счету. Так уж повелось. В конце концов, стрелок ему в отцы годился.

  

  

  Увы, точный огонь был невозможен - дымовая завеса пока и не думала рассеиваться. Поэтому Максимыч ориентировался на вспышки выстрелов. Но наносили ли его снаряды какой-нибудь ущерб "Олифанту" -- одному Марксу известно.

  

  

  Двести метров? Или сто? Или меньше? Или...