Южная Грань

Пейман сидел в широком мягком кресле, подложив ноги под себя, окруженный целой горой подушек. В руках голубело расширенное издание истории монтерского монастыря, дописанного госпожой Лоури меньше года назад. Послушник, не привыкший называть себя монахом, и тем более учеником Монтеры, читал о подвигах мастеров и их учеников, и его сердце сжималось, укутанное красивыми словами, словно он сам когда-то знал этих людей и прошел через все описанные приключения сам.

Особенно странным в слоге текса казались обороты. Скорее всего, думал Пейман, она пользовалась литературой столичной библиотеки, искала и находила старинные письмена, в которых герои былых времен рассказывали о своих приключениях, но слова и предложения, их строй, заставляли думать будто госпожа Лоури писала свою книгу, слушая рассказы самих героев, словно бы они все ещё были живы и могли донести до неё свою историю.

Да, с учетом нынешнего положения дел, мысль о том, что госпожа Лоури знакома с героями Монтеры и всей республики, была бы хорошим объяснением её заключению в тюрьме, что в катакомбах под домом графа Эсфитийского. Указом королевы, которую не признала добрая половина населения, монтерские монахи больше не были вне закона, более того, её Величество призывала людей доверять им и прислушиваться, просить их о помощи, заверяя, что эти люди не предадут и не бросят человека, обратившегося к ним за помощью. Однако та половина населения, которая отвернулась от парламента и предпочла голосу спасения слащавые голоса инквизиторских ораторов, предавала и выдавала монахов инквизиторскому суду.

Старинные Монтерские герои, и молодые, вроде Теоллуса и Стижиана Ветру... Они - та сила, которая может опрокинуть могущество семи школ и их пророка.

Амфитеа Лоури лежала в соседней комнате на кровати, поджав ноги к груди и, укутанная одеялом, спокойно спала, Пейман позаботился об её отдыхе. Он хотел расспросить её о случившемся в Эсфити, узнать о том, что же на самом деле пытались выбить из неё грубые невежды, но после того как Тео выволок всех их на себе из руин, не было подходящего момента узнать все, что ему было нужно.

Тео уехал из Кор-Неиля три дня назад. Куда - не сказал, зачем - и подавно, но он тихо шепнул госпоже Лоури что, возможно, в скором времени они встретятся в Оране.

Амфитеа решила ехать в столицу, в фамильное поместье, ещё до этого. Орана - город, признавший её Величество не смотря на наличие в нём инквизиторской школы, а значит, там она и её сын будут в безопасности, хотя последний вряд ли согласится исполнять свои прямые обязанности, перешедшие к нему вместе с фамилией. Её сын - не историк, не археолог, пусть ему всё это и хорошо дается, он - монтерский монах, человек с редчайшей, удивительной силой.

Бывали моменты в жизни Амфитеи, когда она, сидя в своей комнате, открывала одну из своих книг, перечитывала и без того известные наизусть истории о приключениях монтерских героев, и плакала, жалея о том, что отдала своего сына на обучения. Благородная, прекрасная, великая, но все же слишком опасная профессия для наследника дома Лоури.

Амит...

Амит не приходил в себя вот уже пять дней. Не смотря на старания Пеймана и его уставшего, вымотанного духа, всё, что он мог сделать - это срастить кости и залечить раны, восстановить поврежденные легкие, но он никак не мог помочь Амиту проснуться.

Послушник, ходивший каждые два часа проверять состояние подопечного, не знал, но чувствовал, будто перед ним - всего лишь тело, оболочка, что разум монаха, ввиду каких-то событий, или ушел глубоко в подсознание, или вовсе покинул тело, а сам он - пребывает в глубокой коме, и ничто и никто, кроме него и его же духа, а в его могуществе Пейман ничуть не сомневался, не сможет вернуть медиума из глубокой дремы.

На самом-то деле комы никакой и не было. Я спал. Это был затяжной, глубокий сон, который был бы куда более коротким и куда менее опасным, не живи в моей голове одно ворчливое, пожилое чудо. Пусть мне никогда его не увидеть, но я уверен - Фузу не так красив и молод как Аэхои - дух Тео.

Пять дней сна, на самом-то деле, для меня прошли меньше чем за час, а может и того короче. Одно из преимуществ бытия медиумов - умение контроля снов, по крайней мере своих, хотя, возможно, в будущем я смогу наколдовывать прекрасным девам сны с участием великого меня...

Один час, пусть будет час, меня окружало синее небо. Недалеко, внизу, блестело и шумело море, дул теплый летний ветер, за спиной шелестели листья деревьев. Закинув к небу голову, я слушал голос природы, зовы и крики духов моря. Пение птиц мое подсознание видимо не было способно воспроизвести, но я довольствовался тем, что было.