Южная пристань

— Человек с именем Георгий и прекрасными навыками фехтования, — Сниффер потер шею, — служит в банке каким-то клерком…

— Ну и что? — рассердился Егор.

— Нет, ничего, — гость усмехнулся, — но артефакт уже находится у вас, а значит ваша судьба начала меняться.

— Из ваших вещей у меня только трость, — Егор указал в угол комнаты.

— А что лежит в верхнем ящике стола? — лукаво спросил старик.

— Ракушка, — пожал плечами Егор, открывая ящик.

Он вынул раковину, чтобы показать ее своему гостю. И вдруг ему показалось, что ракушка превращается в рукоять меча, из которой с невероятной быстротой выдвигается отливающая темной синевой сталь клинка. Егор потряс головой, и видение пропало, только удобно лежащая в ладони раковина слегка вибрировала.

— Убедились? — насмешливо спросил Сниффер.

— В чем? — ошеломленно спросил Егор.

— В том, что ваше предназначение быть воином и защитником, — баритон гостя звучал торжественно.

— Вы предлагаете мне отправиться на войну? — насмешливо спросил Егор.

— Именно! — кивнул Сниффер. — Правда, войны еще как таковой нет — так мелкие стычки на границе.

— Вы бредите! Какая война? Какие стычки? Вы что газет не читаете? — выпалил молодой человек, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.

— Нет, я в здравом уме, — усмехнулся старик, — Георгий, вы, видимо, не поняли.

Я говорю о совсем другом мире, о другой империи, где вас ждет новая, насыщенная и, не скрою, опасная жизнь. Но именно там, вы сможет реализовать свое предназначение.

— Так вы меня вербуете…, - иронично улыбнулся Егор.

— Да, — ответил Сниффер без тени смущения, — так вы согласны?

Продолжая удивленно смотреть на своего гостя, молодой человек вдруг осознал, что ему действительно надоела эта размеренная жизнь, что ему тесно в этом прекрасном, но замкнутом городе, что у него полно сил, которые некуда тратить, и тихо сказал:

— Согласен.

— Повторите, пожалуйста, я не расслышал, — попросил Сниффер, подавшись вперед.

— Я согласен, — четко, почти по слогам, произнес Егор.

— Возьмите мой меч. Артефакт отдайте мне. И повторите, — приказал старик.

Егор отдал ему ракушку и, крепко сжав в руке трость, сказал:

— Я согласен.

Сниффер очертил зажатой в руке раковиной круг, и молодой банковский служащий навсегда исчез из своей квартиры. Старик глубоко вздохнул, надел шляпу и, словно обращаясь к самому себе, сказал:

— Ну вот, у нашей славной империи появился еще один герой. Таис, можете возвращаться домой. А у меня здесь есть еще кое-какие дела.

Максим Удовиченко Alchemia

Поднести рюмку ко рту, запрокинуть голову и влить водку, слегка поморщиться и поставить посудину на стойку, сделав знак повторить — все движения уже выполнялись сами собой, рефлекторно. Не помню, какая это была по счету, давно уже сбился, а может, и вообще не начинал считать. Посмотрев налево, я встретился взглядом с не очень опрятной, откровенно одетой девкой, которая призывно мне улыбалась. Местная проститутка, услугами которой мне иногда доводилось пользоваться. Я отрицательно помотал головой. Извини, Нинка, но сегодня совсем не в настроении, да и денег лишних нет. Шлюха не слишком расстроилась отказом и, сразу потеряв ко мне интерес, принялась оглядывать зал в поисках потенциального клиента.

Несмотря на воскресный вечер, питейная почти пустовала, только несколько столов были заняты.

— Может, на сегодня хватит, Артемий? — обратился ко мне толстый трактирщик в грязном фартуке, когда я поставил на стойку очередную рюмку.

— Не начинай, Петрович, — ответил я, кинув на него злобный взгляд.

— Побойся Бога, хватит уже пить! — сказал толстяк, наполняя мою посудину.

— Не верю я в него…

— Тьфу… Дурак! — воскликнул Петрович и размашисто перекрестился.

— Ты же сам прекрасно видишь, что с городом творится! Чародеи, ведуны, гадалки, нечисть всякая, непонятные чужеземцы — всего и не счесть. А что Бог, что церковь?! Закрывают на все глаза, потому что поделать-то ничего не могут! — завелся я. — Удобная позиция: мол, не замечаем, значит, и нет их.

— Вышвырнут тебя, богохульника, из семинарии, ой вышвырнут, помяни мое слово! — запричитал трактирщик, вытирая пот со лба тряпкой (ею же он обычно протирал стаканы).

— Да никто меня не выгонит, — уже более спокойно ответил я.

Преподаватели сочувствовали бедному сироте, который потерял все и чтобы хоть как-то свести концы с концами, подрабатывал в портовом складе сторожем. В Духовной семинарии все меня только жалели и хвалили: мол, несмотря на трудности, учиться продолжаю, верую, слово божье в будущем нести людям собираюсь. Никто из священнослужителей и не подозревал о моей ночной жизни.

Я бы и сам забросил семинарию, но имелись веские причины этого не делать. Одна из них — планы на будущее. Стать священником — не такая уж и плохая перспектива. Кров есть, еда есть, а с деньгами что-нибудь придумать можно. Вторая причина заключалась в том, что семинария — это единственное, что мне напоминало об отце. С него, собственно, все и началось.