Южная пристань

По крайней мере, на деревянной вывеске был изображен неприлично огромный изумруд. Амбалы остались сторожить вход. Но на легкий путь я и не рассчитывал. Украсть камень из ювелирного магазина хоть и сложно, но наверняка проще, чем вытащить его из-за пазухи Живоглота. Особенно после нашего с ним сердечного расставания.

Я обошел дом сзади. Прохаживаясь по бульвару, люди не обращали на меня внимания. Их больше привлекали наполняющие воздух свежестью фонтаны, тянущиеся вдоль проспекта. За домом было далеко не так красиво, зато безлюдно. Только несколько котов пировали в мусорной куче. Плана трехэтажного дома со странной наклонной крышей у меня не было. Да и откуда ему взяться? Но я должен узреть передачу амулета. Пришлось действовать наудачу.

Отвернув рукав, скрывающий мой верный мини-дротострел, я зарядил его «кошкой» с веревкой и запустил ее на крышу. Перчатки с кожаными накладками были специально предназначены для влезания по веревке. Форму приходилось поддерживать соответствующую. Такая уж профессия. В общем, скоро я оказался на покатой крыше. Световой люк, как и следовало ожидать, был закрыт решеткой. Правда, с замком, висящим на решетке, справился бы и карманный воришка с хакильского базара, будь у него отмычка. У меня она, спасибо Живоглоту, была. Я оказался на пыльном чердаке, заваленном старыми наждачными камнями, и стал бесшумно, насколько это было возможно, искать спуск.

Я превратился в тень, бесшумную и чуткую тень, крадущуюся по чужому дому. Тень, которую можно увидеть только боковым зрением, а потом она исчезает, и ты думаешь, не показалось ли тебе? Вот кто-то процокал через соседнюю комнату, еле слышно скрипнула дверь. Подождать четыре секунды и входить. Кто-то спускается по лестнице. Кто-то ругается этажом ниже. Губинова с ювелиром стало слышно за несколько комнат. Они уже о чем-то спорили.

Я огляделся и понял, что нахожусь в мастерской, о чем говорили приборы на верстаках и наваленный кучей инструмент. Скорее всего, разговор произойдет именно здесь. Из помещения вело три двери. Через одну вот-вот войдет хозяин. Вторая была железная с семью замками. И как бы я хотел попасть за эту дверь на пять минут, больше не надо, но времени на это не было. Через последнюю дверь я вошел и теперь поспешил выйти обратно, но плотно ее не закрыл — надлежало все увидеть и услышать.

Живоглот спорил с ювелиром о цене, но не моего амулета, а каких-то украшений, проданных до этого. Ростовщик грозился найти другого сбытчика.

Потом Губинов достал амулет и отдал ювелиру. Тот долго и придирчиво рассматривал его через трубку со стекляшкой, затем повернулся к Губинову.

— Шутить изволите-с? — слащаво пропел он.

— Какие шутки? Вот товар, сколько даешь?

— Нисколько-с. Это подделка-с. — Сказав это, ювелир бросил амулет на пол, да так, что он откатился почти к самой двери, за которой скрывался я.

Живоглот побагровел от злости. Он бросился в соседнюю комнату и оттуда, не стесняясь в выражениях, проорал в окно приказ своим шакалам найти меня и утопить в заливе.

Тем временем, я приоткрыл дверь и нашел глазами амулет. Оставалось только протянуть руку, схватить и бежать отсюда в свой мир. Но тут камень, что висел на цепочке, засиял розовым ярче, чем самый дорогой рубин под солнечным светом. Ювелир не мог этого не заметить. Он медленно повернулся и охнул. Ворвался все еще разъяренный Губинов и застыл с открытым ртом. Они оба осторожно подошли к моему амулету и опасливо склонились над ним. Я отпрянул от двери, чтобы меня не заметили, но им было совсем не до того. Дальше я мог только слушать.

— Здесь надписи, — не своим голосом выдавил из себя Губинов.

— Он волшебный-с, — пролепетал ювелир.

— Без тебя, дурень, вижу, — Живоглот быстро пришел в себя. — А ведь чуть не продал за бесценок.

— Но что он делает-с?

— Не твоего ума дело. Твое дело — стекляшки продавать, лапоть.

— Повежливей-с.

— Простите великодушно. Где мои манеры? — Розовое свечение, струящееся из-под двери, вдруг иссякло. — Всего доброго, сударь. С этим я пойду к специалисту.

Мурлыча что-то под нос, Губинов удалился восвояси. И я понял, что мне тоже пора. Уходя я услышал, как ювелир, взвыв от злости, чем-то грохнул по столу.

Я снова преследовал Живоглота по пятам. Слежка завела на рыночную площадь. Здесь и маскироваться не приходилось. Идешь себе, проталкиваясь через пеструю галдящую кричащую толпу. Главное — не отстать.

Продавали в основном морских животных во всевозможных видах: от живых до жаренных. А так же рыболовные снасти и заморские сласти. Торговали и чем-то экзотическим и редким. Возле таких лавок скапливались целые толпы зевак, и рассматривать, что там, мне было недосуг. На рынке пахло свежей и тухлой рыбой, навозом и морем. В общем-то, морем тут пропах весь город.