Южная страсть

— Хорошо, хорошо. Я бы очень не хотел, чтобы вы из-за этого хоть как-нибудь пострадали.

— Я в полном порядке.

— Думаю, мне не надо еще раз повторять вам, как высоко армия Соединенных Штатов ценит вашу помощь.

— Не надо. Мне это хорошо известно. С раздражением он опустил руку к ноге.

— Черт возьми, Летти, я только выполняю свою работу!

— Это я понимаю. Чрезвычайно важно не дать такому отчаянному и опасному человеку, такому свирепому убийце свободно разъезжать по округе.

— Он может оказаться именно таким.

— Человек, который не способен проткнуть бабочку булавкой?

— Будьте рассудительны! Я должен во всем этом разобраться.

— Конечно.

— Подумайте об этом, Летти. Он был солдатом, сорвиголовой, он играл в спектаклях…

— «Был» — совершенно точное слово.

— Пруд Динка находится рядом с его домом. Шип, по меньшей мере, один раз появлялся прямо в Сплендоре. Вы там его видели.

— Посмотрите на него! — прокричала она. — Его же можно принять за архангела Гавриила.

— У Гавриила есть меч.

— У Шипа нет меча, и он — не Шип!

— Вам, конечно, лучше знать, ведь вы видели этого человека. А может, сейчас, когда вы увидели его без грима, вы передумали?

— Почему вы так убеждены, что он — Шип? Вам что, обещали повышение, если вы его поймаете?

Томас выпрямился в седле, подобрал поводья. Когда он заговорил, слова звучали резко:

— Надеюсь, когда мы будем говорить с вами утром, вы будете вести себя более разумно. А пока я выделю человека проводить вас домой.

Он уезжал. Вместе со своим пленником. Летти прикоснулась поспешно к его руке:

— Я прошу прощения за свои слова. Пожалуйста, помните о гостеприимстве, с которым вас и ваших людей встречали в Сплендоре. Помните и не держите зла.

Отряд уехал. Летти со своим сопровождающим медленно поехали за ними. У переправы через Ред-Ривер у Гранд-Экора им пришлось дожидаться, когда вернется паром, переправлявший последних из всадников отряда. Когда она добралась до другого берега, солдаты и их пленник скрылись из вида в направлении Накитоша.

Провожатый распрощался с ней у ворот Сплендоры. Летти открыла ворота, прошла по дорожке и поднялась по ступенькам. Она надолго задержалась на веранде, вдыхая ароматный воздух. Нигде, подумала она, не пахло как в Сплендоре.

Ветер затих. Осталась только звенящая тишина. Летти чувствовала, как ее обволокла со всех сторон эта южная летняя ночь. Но дом, возвышающийся над ней, казался пустым.

Думай, Летти.

Она не будет думать. Рэнни сдал экзамен. Он был здесь в Сплендоре, когда говорил, что у него болела голова. А другого времени, чтобы сделать все, в чем обвиняют Шипа, у него не было.

Но он не был в постели. Он был на веранде, как он сказал. Он мог услышать, что она вошла в его комнату раньше, чем успел ухать, и вернуться, чтобы предстать перед ней.

Рэнни был ранен задолго до того, как у Шипа возникла потребность бороться с переменами, привнесенными Реконструкцией.

Но он долго был в тюрьме, а когда вернулся домой, долгие месяцы был прикован к постели. Он мог поправиться со временем и принять решение никому не говорить о своем выздоровлении.

Летти жила рядом с ним несколько месяцев, разговаривала, учила. И ничто не вызывало сомнений в том, что это человек с пораженным мозгом.

Возможно он был какое-то время травмирован и поэтому знал, как должен выглядеть такой человек. Или, может, в госпитале в Вашингтоне, где его лечили, были другие раненые и он их изучал.

Рэнни был так кроток, так нежен. Наверняка все это было неподдельным.

Он был такого же роста и телосложения.

Но таких было много, включая Мартина Идена и Томаса Уорда.

Его глаза были того же цвета.

Так ли это? Трудно сказать. В глазах Рэнни все-таки было несколько больше голубого цвета. Кроме того, голоса были разными, а голос не так-то просто изменить.

А эти любительские спектакли? Может быть, это какая-то актерская уловка?

Тетушка Эм была слишком честна, слишком откровенна, даже болтлива, чтобы скрывать этот маскарад так долго. И как можно было сохранить от нее в тайне такое важное событие, как восстановление у Рэнни прежних способностей?

Человек, дерзкий настолько, чтобы начать действовать под маской, мог что-нибудь придумать.

Они с Шипом занимались любовью. Наверняка внутри ее должно было что-то откликнуться, когда Рэнни прикасался к ней.