Южная страсть

— Господи, Салли Энн! Если мужчина не затаскивает тебя в угол, чтобы осыпать поцелуями, это еще не значит, что у него не горячая кровь и что он — убийца.

— Я знаю, знаю. Но вместе со всем другим все как-то очень уж сходилось.

Летти были понятны опасения Салли Энн, но сейчас нужно думать о другом.

— Что делать? Мне кажется, мы немедленно должны представить вещественные доказательства Томасу. Иначе Мартин может уйти.

— Мы можем поехать и привезти самого Мартина, — предложила Салли Энн.

— Слишком рискованно, — тут же сказала тетушка Эм. — Он ведь и раскричался, когда Летти взяла его одежду, не из-за золота, а из-за этой бумажки. Он мог также слышать шум от нашего фургона, даже если не видел никого из нас. Если мы вернемся, он догадается, для чего, и нам его не взять. Я считаю, пусть этим займется армия.

— Если они смогут и захотят, — промолвила Салли Энн.

— Ты все еще не доверяешь Томасу?

— Я верю ему, но есть еще шериф. Они с Мартином друзья.

— Боже мой.

— Может, будет лучше, если бы в это вмешались Рыцари?

— Да, — задумчиво сказала тетушка Эм.

— Но почему они? — спросила Летти с раздражением. Она чувствовала, что время уходит, а они все сидят и занимаются обсуждением.

— Они вершат суд не только из-за политики, — настаивала Салли Энн.

— Возможно, но раз здесь замешан конвой с деньгами для армии — это дело военных. Я считаю, мы должны поехать к Томасу. Немедленно.

Салли Энн согласно кивнула:

— Вы с тетушкой Эм поезжайте, а я должна поговорить с папой… то есть, я хочу сказать, мне нужно домой. Он… он будет беспокоиться.

Летти в упор посмотрела на нее. Насколько ей было известно, Сэмюэл Тайлер не знал о ночных приключениях дочери и думал, что она ночует у тетки. Однако времени выяснять и спорить не было. Летти поднялась.

— Как хотите. Мы поедем, тетушка Эм?

— Вы… вы не передадите Томасу, что я о нем сказала? — спросила Салли Энн.

Улыбаясь, Летти надела шляпку и заколола булавку.

— Зачем мне это делать?

— Незачем, конечно.

— Потому что я — хладнокровная янки?

— Вы можете решить, что он имеет право знать. Неужели она и в самом деле производила впечатление такой чопорной и уверенной в своей правоте? Она не будет думать об этом. Тем более что через несколько дней это уже не будет иметь никакого значения. Она промолвила тихо:

Скажите ему сами, когда придет время, или не говорите вообще. Меня это не касается. Я никому не судья.

ГЛАВА 19

— Не понимаю, почему вы не можете дождаться Рэнни. Он будет знать не позже, чем через час.

Летти положила щетку для волос в чемодан и закрыла крышку.

— А может, только завтра, тетушка Эм, и вы это знаете. Томас ведь не обещал. Он только сказал, что постарается это сделать сегодня, если успеют заполнить все бумаги.

— Если бы только Мартину не удалось уйти. Я боюсь, полковник будет держать Рэнни, пока ему не найдется замена в лице другого заключенного.

— Это все только из-за бюрократических формальностей Реконструкции. Сейчас, похоже, никто не уполномочен принимать решения, все чиновники боятся взять на себя ответственность и поэтому очень осторожны.

— Но все это не важно. Главное — Рэнни скоро будет дома, и он очень расстроится, когда увидит, что вы уехали, не попрощавшись с ним.

Летти старалась сохранить терпение.

— Я сожалею, но как уже говорила, я и так долго злоупотребляла вашим гостеприимством. И к тому же причинила вам много неприятностей. Теперь наконец я все знаю о брате, и душа моя успокоилась. Пора ехать домой.

Конечно, не все дело было только в этом. Возможно, она трусила, но ей совсем не хотелось встретиться с Рэнсомом Тайлером. Летти любила Рэнни, ей было хорошо с ним. Но Рэнни больше не существовало, его вытеснил Рэнсом. На самом деле Рэнни никогда не было. Его создали богатое воображение и актерское мастерство. Так же было и с Шипом. Настоящий Рэнсом мог оказаться не— таким привлекательным, великодушным и сильным. Да ей и не хотелось знать, какой он на самом деле. Если она его не увидит, воспоминания могут остаться чистыми и приятными.

— Не понимаю, зачем вообще уезжать, — настаивала тетушка Эм. — У вас есть школа. Вы можете работать. Все было так хорошо. Я думала, вам у нас понравилось.

— Мне здесь очень нравится.

Летти недоговаривала. Она полюбила эту землю и этих людей. Ей были дороги прохладные, умытые росой утренние часы и наполненные дремотой, жаркие, спокойные дни, нескончаемые сине-лиловые вечера и черные бархатные ночи, полные пульсирующей жизни. Как будет ей этого недоставать, так же как и сердечности этих людей, тихих звуков их голосов. Она будет скучать по большому старому и гостеприимному дому, где двери всегда открыты и для ночной прохлады, и для одиноких путников. Ей будет не хватать этого смеха и этой музыки, простого и естественного восприятия любви, жизни и смерти. Холодными зимними вечерами в Бостоне Летти будет думать о них, вспоминать ослепительное солнце, щедрость и радость.