Южная страсть

Гроза пронеслась. Дождь убывал. Бледное солнце уже проглядывало из-за туч. Через несколько минут дождь совсем прекратился. На востоке появилась радуга. День переходил в вечер. Под влиянием заката небо приобрело зеленовато-розовый отлив. На кухонной трубе запел пересмешник, чисто и печально.

Путь к кухне был снова свободным. Сварили кофе и подали его с большим кексом. Принесли стаканы для спиртного. Желающие выпили очень хорошие виски, привезенные О'Коннором. В каком-то смысле получилась рюмка на посошок, потому что после нее гости засобирались, и Лайонела послали на конюшню привести к дому лошадей.

О'Коннор, как обычно, коротко распрощался и первым пошел к воротам, пока другие все еще прощались. Рука сборщика налогов уже была на задвижке ворот, как он вдруг обернулся.

— Да, кстати, миссис Тайлер, кажется, Сэмюэл Тайлер из Элм Гроува, ниже по дороге, ваш родственник?

— Да. — В голосе тетушки Эм было напряжение. Сборщику налогов, который был допущен к регистрационным документам, а также часто гостил у них, конечно же, было точно известно о родственных связях семьи, включая и Салли Энн.

— Его дом будет выставлен на аукционе у шерифа. Неуплата налогов.

— Вот так так! — только и промолвила в изумлении тетушка Эм. Салли Энн закрыла рот рукой, но не произнесла ни звука.

О'Коннор посмотрел на молодую женщину, как бы выражая ей свое сожаление, хотя на его лице никаких признаков сожаления не было. С коротким кивком, который они, если хотели, могли принять за прощание, он надел шляпу, толкнул ворота так, что они захлопнулись за ним с глухим ударом тяжелой цепи. Забравшись в коляску, он уехал быстрой рысцой.

Салли Энн повернулась к пожилой женщине. Когда она заговорила, в голосе ее звучало тихое достоинство:

— Мы очень мило погостили, тетушка Эм, но, кажется, пора возвращаться домой.

Она посмотрела на остальных.

— Если вы извините меня, я пойду собираться.

Она повернулась и пошла в дом. Томас Уорд шагнул было за ней.

— Салли Энн!

Белокурая женщина не оглянулась назад и не произнесла слов прощания.

Летти постучалась в дверь спальни тетушки Эм. Она не думала об этичности того, что собиралась сделать. Она очень хорошо понимала, что Джонни рассчитывал на ее уважительное отношение к своей тайне, но она не давала обещаний хранить молчание.

А еще из-за признания Джонни ей пришлось бороться со своей совестью. Его поступки повлекли смерть ни в чем не повинных людей, и когда он шел на эти поступки, он, конечно же, знал, что имеет дело с разбойниками. Но они заставили его принять эту роль, и он играл ее против своей воли. Насколько она понимала, он повинен в своей глупости, по которой связался с такими злодеями, но вряд ли больше.

Друг Рэнни нуждался в помощи. Сама она не знала, что сделать, чтобы помочь ему. Тетушка Эм с ее спокойствием и рассудительностью, хоть она и имела привычку восклицать и охать, была одной из немногих, у кого Летти, как она полагала, могла спросить совета, не вызвав проклятий в адрес Джонни или паники. Могло случиться так, что пожилой женщине показалось бы, будто лучшей помощью Джонни будет, если она обратится к шерифу. Но надо рискнуть. Просто невозможно сидеть и ничего не предпринимать, тогда как он находится в таком состоянии. Если его не поймают с каким-нибудь посланием и не повесят за связь с бандитами, он, вполне очевидно, еще больше погрязнет в их преступлениях. Нет, она должна действовать.

Пожилая женщина уже оделась ко сну. Она пригласила Летти войти с исключительной сердечностью, закрыла дверь и вернулась к своему месту за туалетным столиком. Сосредоточенно переплетая спадающие ей на плечи седые пряди, она указала Летти на пуфик.

— Садитесь, дитя, рассказывайте, что я могу для вас сделать.

Летти не колебалась и в подробностях рассказала о всех делах Джонни с разбойниками, в точности как он поведал ей, а также о возможных вариантах, которые они с Джонни обсудили, но отвергли как неподходящие.

— Дело в том, — сказала Летти, когда рассказ подошел к концу, — что я не могу придумать, как помочь ему.

— Храни меня Господь, — промолвила тетушка Эм с болью и смятением. — Подумать ведь, это же происходило у меня под носом! Бедный Джонни.

— Вы думаете, он прав в отношении своей матери? Что известие о том, что он в тюрьме, убьет ее?

— Думаю, это так. Она всегда была очень болезненной.

— Тогда что же мы можем сделать? Тетушка Эм поджала губы.

— Лишь только один, крайний вариант приходит мне на ум.

— Что же это? — настаивала Летти.

— Это тебе не понравится.

— Почему же, если это сработает?

Когда тетушка Эм лишь посмотрела на нее, проницательно и задумчиво, страшная догадка осенила Летти. Она не может это иметь в виду… нет, это невозможно.