Южная страсть

Летти, услышав сильный, резкий акцент северо-восточных штатов, была охвачена стыдом не только из-за демонстративного невежества, но и недостатка у них такта. Ведь любому, кто подходил к дому по дорожке, было известно, что семья еще не выехала. Единственным возможным выводом было то, что они действительно это знали, но никого это не волновало. Для них любой такой бедный и такой неловкий, что сумел потерять все свое состояние, вплоть до крыши над головой, и не мог заслуживать внимания.

— Послушайте, вам не надо ни о чем беспокоиться, — говорила тетушка Эм матери Салли Энн. — В Сплендоре все готово. Вы с Сэмюэлом можете занять среднюю спальню, Салли Энн с Питером могут поселиться со мной, а все остальные могут спать на чердаке. Мы устроимся прекрасно. Только подумайте, как нам будет весело, всем вместе.

— Вы очень добры, Эм. Это ужасно, что мы доставляем вам столько хлопот.

— Ерунда! Никаких хлопот!

Это был обычный обмен любезностями, он уже повторился, по меньшей мере, с десяток раз за последние два дня. Летти почти не обращала на него внимания, поэтому смогла заметить, что Салли Энн, которая смотрела на дорожку, вдруг замерла. Быстро повернув голову в этом направлении, Летти увидела всадника в синей военной форме. Это был Томас Уорд.

Приближаясь к дому, полковник посмотрел вверх. Он приветственно приподнял шляпу, склонившись в седле в полупоклоне. Салли Энн отвернулась, словно его и не было. Лицо Томаса напряглось. Летти приподняла руку, чтобы махнуть ему. Она понимала, что должна чувствовать Салли Энн, но все же у Летти было желание встряхнуть ее. Если Томас Уорд здесь, то только не затем, чтобы воспользоваться несчастьем семьи Тайлеров.

Или все-таки именно за этим?

Аукционист, ударяя молотком и самодовольно покрикивая, начал запланированное на этот день мероприятие точно вовремя. Лот за лотом с молотка пошли различные предметы. Начали с веревок и инструментов из надворных построек. Потом перешли к домашним животным и мебели, а закончили фарфором и книгами. Каждый лот, каждый предмет были куплены полковником Томасом Уордом. Его не беспокоили сердитые взгляды и ехидные замечания окружавших его других торговавшихся. Он не смотрел ни на Салли Энн, ни на ее семейство. Он не обращал также внимания, по крайней мере так казалось, на то, что он покупает и как дорого.

Он не позволил никому предложить более высокую цену. Некоторые пытались, но только потерпели поражение. Другие, увидев, что происходит, стали постепенно расходиться. К полудню дорожка и передний двор очистились от экипажей, фургонов и лошадей под седлом, опустела лужайка. Аукционист, прихватив своих помощников и солидный банковский чек, выписанный полковником, тоже уехал. Томас Уорд остался во владении имуществом.

Он поднялся по ступенькам на веранду, где все еще сидело семейство. Полковник снял шляпу и поклонился. Он прижал черную фетровую шляпу рукой к своему боку, а другой рукой обхватил запястье. Полковник посмотрел на Летти, как бы черпая смелость из того факта, что она, по крайней мере, смотрела на него и не делала вида, что его здесь нет.

— Я приношу извинения, — сказал он, — за эту вульгарную демонстрацию. Я не знал, как это сделать по-другому.

Отец Салли Энн наконец поднялся. Он стоял прямо, высоко подняв голову.

— Вы имеете полное право поступать так, как считаете нужным, сэр. Я поздравляю вас с превосходным приобретением и заверяю, что мы оставим дом до захода солнца.

— Ни в коем случае, прошу вас. Я надеюсь, вы останетесь здесь, все вы, как мои гости.

Теперь все посмотрели на него.

— Прошу прощения, — Сэмюэл Тайлер вскинул голову и посмотрел на него сверху вниз, резко нахмурившись.

— У меня совсем нет намерений выставлять вас из вашего же дома. Я только прошу вас позволить мне заезжать иногда… к вашей дочери.

Салли Энн встала, ее голубые глаза, обычно такие спокойные, сверкали от ярости.

— Полковник Уорд, позволю себе заметить, вы купили наш дом, но не купили меня!

Томас посмотрел на нее смущенно, в глазах его тоже заблестел гнев.

— Я никогда и не думал об этом.

— Нет? А мне кажется странным, что я впервые слышу о вашем огромном желании заехать, хотя я не видела вас несколько недель!

— Нужно было распорядиться в отношении средств, и я не хотел вторгаться или поступать так, чтобы это выглядело, будто я прицениваюсь к вашей собственности.

— Если вы говорите это обо мне…

— Я этого не говорил!

— Вы определенно не желаете обойтись без формальностей и просто въехать в дом? К чему притворяться, если уж вы так уверены в отношении меня?

— Я не…

Салли Энн не дала ему сказать, хотя у тех, кто слушал, ее слова отозвались болью.

— К чему тратить время на ухаживание, когда все могут сделать деньги? Лочему бы всего-навсего не вручить мне пачку банкнот и не отвести меня в спальню? Ведь именно так такие люди, как вы, обычно поступают, когда они чего-то хотят, не правда ли?

— Что бы я хотел сделать, — начал полковник, положив руки на пояс, — так это отвести вас к дровяному сараю…

— Хватит!