Южная страсть (Черная маска)

Расстегнув последнюю пуговицу, Летти потянула за края корсажа и стащила его с плеч. При этом она нарочно наклонилась к Шипу, высвобождая руки из рукавов: нужно было усыпить его бдительность. Стянув корсаж, она положила его сбоку и начала расстегивать юбку. Когда это было сделано, она встала на колени, подняла подол юбки и медленно стащила ее через голову. Последняя операция была проделана с большим эффектом, чем требовалось. При этом она позаботилась, чтобы юбка каскадом упала на колени Шипа. Летти пробормотала извинение и потянулась за ней. Под мокрой материей ее пальцы скользнули к кобуре на бедре Шипа и сомкнулись на рукоятке револьвера. Она потянула к себе юбку, и в конце концов револьвер оказался у нее в руке.

Рэнсом почувствовал что-то неладное, но он был так сосредоточен на белеющем отблеске ее гладкой кожи и проступающих под одеялом формах, что прошло какое-то мгновение, прежде чем он заставил себя поверить в то, что она сделала. Он рванулся к ней, напрягая мощные мускулы, но Летти направила на него револьвер, не замечая, что одеяло упало с плеч.

— Не двигайтесь! — закричала она. — Я буду стрелять!

Шип замер, как грозная скала, бормоча проклятия. Услышав, какими эпитетами он ее награждает, Летти почувствовала, как в ее груди поднялась торжествующая волна. Неожиданно для себя она засмеялась.

— Ведьма! — проговорил он, и в его голосе прозвучало восхищение. — Я этого не забуду, — Надеюсь, что нет. Бросьте мне одеяло.

Несколько долгих секунд он был неподвижен, затем неохотно подчинился.

— Осторожно, — предупредила она.

Резко брошенное одеяло пролетело к ней, но сейчас она была наготове. Поймав одеяло одной рукой, Летти завернулась в него, не отводя глаз от смутных очертаний сидевшего рядом с ней человека, и, отодвинувшись к стене, откинулась назад.

— И что теперь? — насмешливо фыркнул он.

— А теперь, — сказала она ласково, — мы подождем до утра.

5

Время тянулось медленно. Гроза стихла и сдвинулась к северо-востоку, но дождь продолжался. Доски, на которых сидела Летти, были жесткими, глаза болели, потому что она постоянно пристально всматривалась в темноту в ожидании малейшего намека на движение со стороны пленника. Ее мучил вопрос: что делать, когда станет совсем темно и она не сможет больше видеть его? А вдруг она не выдержит и заснет? Если бы у нее была веревка, она могла бы связать Шипа. У него-то, наверное, есть та самая витая веревка, которой он связывал ее в Сплендоре. Но для выяснения этого ей пришлось бы обыскать его, а это было слишком уж рискованно.

Шип ничего не предпринимал. Он устроился на куче кукурузных листьев, положив голову на нижнее бревно стены. Время от времени он потягивался, менял позу и зевал, как любой человек, готовящийся ко сну. Летти и не ожидала, что он будет охвачен ужасом, но такое полное отсутствие беспокойства раздражало ее. Кроме того, это вызывало подозрения, и она наблюдала за ним с особым вниманием. Ее рука так сжимала револьвер, что пальцы болели.

Все, что она заметила, — легкое движение воздуха. Что-то ударилось об пол слева от Шипа и с шуршанием докатилось к стене. Нервы Летти были так напряжены, что она тут же прицелилась и нажала на курок. Револьвер громыхнул, выбросив пламя и дым; катившийся предмет разлетелся на кусочки, один из них, вращаясь, отлетел в угол и остановился там. В ту же секунду она перевела револьвер на Шипа, который даже не двинулся с места.

— А вы умеете стрелять, — с удивлением в голосе произнес он.

— Что вы бросили? — резко спросила Летти, хотя уже поняла, что предмет этот, легкий и круглый, был не чем иным, как кукурузным початком.

— Я ничего не бросал. Должно быть, это крыса.

Насмешливая невинность его слов возмутила Летти. А вдобавок еще это его преувеличенное удивление ее ловкостью… Она навела револьвер на место рядом с его ногой.

— Ах да! Я вижу! Тут еще одна!

Было бы лучше, если бы Шип остался неподвижным, — она хотела только напугать его, выстрелив в пол. Вместо этого он метнулся в сторону, и пуля задела его ногу. Шип чертыхнулся и застонал от боли, разглядывая кровоточащую царапину.

Грохот выстрела затих, в темноте слоился режущий глаза голубоватый дым. Летти отбросила одеяло, опустила револьвер и наклонилась к нему:

— Вы ранены?

Он прыгнул молниеносно и без всяких усилий — просто пружины мышц разжались, как у охотящейся кошки. Летти попыталась вскинуть револьвер, но было слишком поздно: он сбил ее с ног и навалился на нее всем телом, пытаясь отнять револьвер. В отчаянии она отбросила оружие. Со стуком подпрыгивая на досках, револьвер откатился к дальней стене. Когда Шип вскинул голову, чтобы проследить, куда он упал, Летти обеими руками оттолкнула его и, извернувшись, попыталась дотянуться до револьвера. Но он поймал ее за талию, прижал к себе, словно железными тисками, перекатился с ней в руках и бросил ее спиной на кучу кукурузных листьев. Описав головокружительную дугу, ослепленная, потрясенная, задыхаясь в его объятиях, Летти затихла.