Южная Звезда. Найденыш с погибшей «Цинтии»: [Романы]

Моржовый жир, заложенный в топки «Аляски» в смеси с небольшим количеством угольной пыли, оказался превосходным топливом. Единственным его недостатком было быстрое засорение дымовых труб, которые ежедневно приходилось прочищать. Что касается специфического запаха моржового жира, который, без сомнения, неприятно подействовал бы на средиземноморских пассажиров, то шведским и норвежским морякам он не причинял почти никаких неудобств. Обширный запас топлива помог «Аляске» держать пары до последнего часа и, несмотря на встречные ветры, быстро покрыть расстояние, отделявшее ее от европейских морей. Пятого сентября она вошла уже в Норвежское море и, даже не зайдя в Тромсе — в этом не было особой надобности,— обогнула Скандинавский полуостров, снова пересекла пролив Скагеррак и вернулась к месту своего отправления.

Четырнадцатого сентября «Аляска» бросила якорь в Стокгольме, в тех самых водах, которые она покинула десятого февраля. Таким образом, под командованием двадцатидвухлетнего капитана за семь месяцев и четыре дня было совершено первое кругосветное плавание в полярных водах!

Этому географическому эксперименту, с такой быстротой проверившему и дополнившему результаты великой экспедиции Норденшельда, вскоре предстояло приобрести громкую мировую славу. Но, пока суть да дело, пока газеты и журналы не оповестили о замечательном плавании капитана «Аляски», и он сам, и немногие, близкие ему люди, еще не осознавали огромное значение его экспедиции, и, уж во всяком случае, меньше всего подозревала об этом некая особа по имени Кайса. Надо было видеть, с какой снисходительной улыбкой она выслушала рассказ о путешествии.

— И стоило добровольно подвергать себя таким опасностям — только и сказала она. Впрочем, чуть позднее еще добавила — Теперь, когда пресловутого ирландца уже нет в живых, мы избавились наконец oт этого скучнейшего дела!

К счастью, вскоре молодой путешественник получил письмо, полное сердечного волнения и Нежности Конечно, оно пришло из Нороэ!

Ванда сообщала ему, в какой тревоге она и матушка Катрина провели эти домне месяцы, как они мысленно следовали за «Аляской», какую радость им доставило известие, что наконец-то моряки вернулись в родную гавань. Если даже экспедиция и не достигла тех результатов, которых ожидал от нее Эрик, ю все равно ему не следует чрезмерно сокрушаться Ведь он прекрасно знает, что хотя у него и нет родной семьи, но зато есть другая семья — в бедном норвежском се лени и,— которая его нежно любит и устремляет к нему все свои помыслы. Неужели горячо любящий сын и брат не выберет время, чтобы навестить эту семью, которая всегда считала его своим и никогда от него не откажется. Неужели он не может найти возможность подарить им хотя бы недельку-другую. Ведь это самое сокровенное желание его приемной матери и сестренки Ванды!

В задушевных словах и в тонком запахе трех цветков, сорванных на берегу фьорда и вложенных в конверт, Эрик, казалось, вновь обретал свое детство Что могло быть более целительным для его опечаленного сердца и что могло помочь ему быстрее справиться с горьким разочарованием от неудачного финала экспедиции, если не заботы самых близких и дорогих людей^

Между тем пришлось признать очевидный факт и отдать ему должное плавание «Аляски» оказалось событием не менее важным, чем плавание «Веги» Имя Эрика отныне везде упоминалось наравне со славным именем Норденшельда Все газеты были заполнены сообщениями о необычном кругосветном путешествии Корабли всех наций, стоявшие в стокгольмской гавани, условились поднять одновременно флаги в честь этой новой победы навигационного искусства Сконфуженного и удивленного Эрика повсюду встречали овациями, как настоящего триумфатора Научные общества являлись в полном составе засвидетельствовать уважение молодому капитану и всему экипажу «Аляски» Гражданские власти собирались наградить участников экспедиции национальной премией

Все эти похвалы и шумиха донельзя смущали Эрика Ведь он-то хорошо знал, что, начиная плавание, преследовал прежде всего свои личные цели, и это заставляло его стыдиться неожиданной славы, к тому же еще неимоверно раздутой А потому он решил при первом же удобном случае чистосердечно рассказать о том, что заставило его пуститься в далекое путешествие, что он искал, но так и не нашел в арктических морях, иными словами — предать гласности загадочную историю своего происхождения и гибели «Цинтии» Случай не замедлил представиться в лице безбородого, юркого как белка, почти кар \икового роста человечка, отрекомендовавшегося репортером одной из главных стокгольмских газет Эта странная личность неожиданно заявилась на борт «Аляски», чтобы «удостоиться чести получить интервью от самого капитана»