Южная Звезда. Найденыш с погибшей «Цинтии»: [Романы]

— Тонайа — великий государь,— продолжал он, гордо выпрямившись на своем королевском табурете,— и ему покровительствуют боги! Месяц назад они послали ему Фарамона Бартеса с храбрыми воинами и ружьями, чтобы помочь победить врагов! И потому, если Фарамон Бартес на этом настаивает, означенный слуга будет возвращен его господину живой и невредимый!

— А где он в настоящий момент? — спросил охотник.

— В священном гроте, где его сторожат день и ночь! — отвечал Тонайа с торжественностью, подобающей одному из могущественнейших государей Кафрии.

Фарамон Бартес немедля перевел, речь Тонайи Сиприену и попросил у короля милостиво разрешить ему с его спутником сходить за пленником в названный грог.

При этих словах по всему собранию прошел ропот. Желание европейцев выглядело непомерным. Никогда еще ни под каким предлогом ни один иностранец не был допущен в их таинственный грог. Согласно одной высокочтимой традиции, считалось, что в тот день, когда в тайну грота проникнут белые, империя Тонайи рассыплется в прах. Однако король не любил, когда приближенные пытались своим мнением повлиять на его решения. Поэтом) ясно выраженное неодобрение, которым свита монарха встретила просьбу белого охотника, привело к обратному рез)льтагу, побудив короля согласиться на то, в чем он — не будь этого всеобщего негодования— скорее всего отказал бы.

— Тонайа обменялся кровью со своим союзником Фарамоном Бартесом,— произнес он решительным тоном,— и ему теперь нечего от него скрывать! Ответь мне, брат,— обратился Тонайа к охотнику,— вы с другом умеете хранить тайну?

Фарамон Бартес утвердительно кивнул головой.

— Так вот! — продолжал чернокожий король.— Поклянитесь не прикасаться ни к чему из того, что вы увидите в том гроте! Поклянитесь, покинув грот, забыть о нем, словно никогда не слышали о его существовании! Клянитесь никогда не пытаться вновь проникнуть в него и никогда никому не рассказывать о том, что видели там!

Фарамон Бартес и Сиприен, вытянув руку, слово в с\ово повторили клятку. Тонайа отдал вполголоса несколько приказаний. Весь двор поднялся, воины выстроились в два ряда. Слуги принесли куски тонкой ткани и завязали обоим иностранцам глаза. Затем король собственной персоной уселся меж ними в глубине большого соломенного паланкина[96], который несколько дюжих кафров подняли на плечи, и кортеж двинулся в путь.

Путешествие продолжалось достаточно долго — по меньшей мере два часа. По характеру толчков, которые сотрясали носилки, Фарамон Бартес и Сиприен вскоре пришли к выводу, что их перенесли в гористую местность. Затем, судя по заметно посвежевшему воздуху и гулкому звуку шагов, они спустились в подземелье. Наконец запах смолистого дыма позволил друзьям заключить, что для освещения дороги потребовалось зажечь факелы. Переход продолжался еще четверть часа, после чего паланкин опустили наземь. Тонайа велел снять с гостей повязки.

Из-за резкого перехода от тьмы к свету Фарамон Бартес и Сиприен решили было, что стали жертвой своего рода галлюцинации восторга, настолько великолепное и неожиданное зрелище предстало их глазам. Оба они находились в центре огромной пещеры, пол которой покрывал мелкий песок, в котором проблескивали золотые крупинки. Своды ее, похожие на своды в готическом храме, терялись в недоступных взгляду высотах. Стены этого дворца, созданного природой, были покрыты сталактитами необычайно разнообразных тонов и невиданного великолепия, на которых свет факелов отражался блеском радужных огней, напоминавших то зарево раскаленного пекла, то мерцание полярного сияния. Бесчисленные кристаллы поражали переливами самых разных цветов, узорами самых причудливых форм и фигурами, которые невозможно предугадать.

Это не походило на простые сочетания натечного кварца, повторяющие друг друга с монотонным единообразием, что типично для большинства гротов. Здесь, дав волю своей фантазии, природа нашла, казалось, особое удовольствие в том, чтобы перебрать все возможные комбинации оттенков, фигур и сочетаний.