Южнее Сахары

Пожар на участке стал затухать, но на пустыре за поселком загорелась трава. Свежий ночной бриз гнал огонь по равнине. Сверху это выглядело как неумелая компьютерная графика. На черной равнине перемещались зигзагообразные линии огненных фронтов, они двигались то быстрее, то медленнее, затухали и возникали вновь. Тем временем автомобильные фары потянулись из поселка в лес, в сторону границы, похоже, в поисках тропы, обычно используемой контрабандистами. В поведении огненных фронтов на равнине возникла, к сожалению, нежелательная тенденция. На левом фланге они уткнулись в реку и исчезли, но на правом неуклонно расширялись и значительно продвинулись в сторону обрыва. Пора было принимать меры. Как выглядит пожар на обрыве, Андрей видел в прошлом году из поселка и оказаться сейчас внутри этого зрелища совершенно не желал. Время года было самое подходящее, сухая трава покрывала весь склон. Осмотревшись, он выбрал здоровенный полукруглый утес, выступающий из стены как огромная перевернутая кастрюля с вертикальными гладкими стенками. Вскарабкался по осыпи, огибающей скалу, вышел на ее плоскую вершину, осмотрелся, не желая включать фонарик. Обширная каменная площадка с одной стороны была привалена обвалом из каменных глыб. Растительность далеко, огненный фронт можно пересидеть. Если еще отступить поближе к обвалу, а с другой стороны соорудить подобие стенки, будет защита с флангов, откуда высунутся языки огня.

Пока Андрей складывал стенку, на скалах выше уступа заиграли желтые отблески. Он осторожно ступил на край площадки и наклонился. Огонь уже подошел к подножию обрыва и начал свой блицкриг вверх по склону. Языки пламени почти мгновенно охватывали осыпи, поросшие сухой травой, задерживались перед каменными выступами и навалами глыб, искали обход и снова прорывались наверх. Там и сям огонь касался деревьев, покрытых сухими листьями, и они вспыхивали с громким треском, как огромные факелы. Пожар неуклонно приближался, каждую секунду меняя очертания. На площадке вовсю пахло дымом.

Вернувшись в свое убежище, он обнаружил, что там тоже все переменилось, и он теперь не один. Пространство между стенками было усеяно животными, количество которых все росло. Какие-то грызуны, вроде сурков или охотских тарбаганов, но размером побольше и числом не менее десятка, сидели, тесно прижавшись друг к другу. Прискакали зайцы, обыкновенные, серые, ушастые, они ужасно нервничали, вздрагивали и прижимали уши. По камням стелились белки, которые в Африке живут не на деревьях, а на земле, движениями они напоминали волну-частицу из квантовой физики: на миг замирали, потом мгновенным волнообразным движением перемещались и опять замирали.

Здоровенные ящерицы-вараны, присутствие которых в саванне всегда слышно по страшному треску сучьев, стояли на широко растопыренных лапах и поводили широкими головами из стороны в сторону. Вдруг на край площадки бесшумно скакнула дикая кошка, расцветкой напоминающая рысь, но размером поменьше. Мелкие звери отодвинулись от нее, сколько возможно, но не убежали, а кошка, сколько можно, отодвинулась от Андрея. Он вспомнил Киплинга, только здесь перемирие было не водяное, а огненное. Из тьмы деловито выполз приличных размеров удав, свернулся под стенкой плотной восьмеркой, положив голову в центр, и опять никто не убежал. Кто Андрею совсем не понравился, так это парочка тонких, черных, стремительных кобр, впрочем, они просвистели мимо и скрылись где-то под навалом глыб.

Пожар дошел до уровня скалы. Вокруг все оглушительно зашумело, затрещало, засвистело, шум был как от тысячекратно увеличенной горящей печки или от небольшого урагана. Полукруглый утес, на котором они все сидели, со стороны, наверное, напоминал кофеварку, поставленную на газ. Оранжевые огненные стены устрашающей величины с ревом поднялись с двух сторон над площадкой и почти сомкнулись над головой. Плоский оранжевый бестеневой свет залил убежище, ее обитатели, выжидая, вжались в камень. Несколько секунд становилось все жарче, горячее, безнадежнее, казалось, все они, джинсовые, меховые и чешуйчатые, сейчас вспыхнут. Но пищевая база огня была уже подорвана, стратегические запасы сухих стеблей и листьев улетели в темное небо, стена пламени стала разрушаться снизу, распадаясь на отдельные языки, взлетающие и исчезающие вверху. На площадке потемнело и все как будто зашевелилось. То ли это звери переводили дух после пережитого ужаса, то ли это был эффект мерцающих отблесков огненного фронта, который снова сомкнулся выше утеса и теперь удалялся от них, поднимаясь выше по склону. Отовсюду поднимались струйки дыма, остро пахло свежей гарью.