Южно-Африканская деспотия

На вопросы страждущих Дригиса отвечала, что корабли привезут серебро следующим рейсом, а вот на что заработок потратить, это проблема работника. И на этот счет есть распоряжение Боброва, что работник может сесть на корабль, идущий обратно и потратить свой заработок по пути в Сиракузах, Афинах или Херсонесе, а может отдать свои деньги специальному доверенному лицу и тот привезет все, что будет заказано. Многие собирались так и поступить, в смысле отдать деньги доверенному лицу, тем более, что Дригиса, загадочно улыбаясь, говорила, что можно будет привезти вообще из ряда вон выходящее. Но об этом может сказать только сам Бобров. И это была еще одна причина, по которой ждали возвращения экспедиции.

Это, не считая Златку с Апи и тех жен, мужья которых ушли с Бобровым. Те ждали возвращения экспедиции совсем подругой причине.

А в экспедиции наступило само горячее время. Бобров не зря таскал с собой старинный бронзовый секстан, купленный Юркой еще три года назад. Сперва-то его захватил Вован и благодаря ему и компасу проложил свой первый маршрут через Понт Эвксинский прямиком в Гераклею. Но потом Юрка накопил жирок и Вован обзавелся новыми приборами, а этот секстан забрал себе Бобров как реликвию. Но в экспедицию он его взял с совершенно утилитарными целями.

Однако, прежде чем наступило время его применить, группе, возглавляемой Бобровым, пришлось пройти немалые испытания, среди которых дикие звери занимали не самую главную позицию. Дорога сама по себе оказалась весьма тяжела. Ровной-то уж она точно не оказалась. Постоянное изменение направления, чтобы не лезть в гору или наоборот не спускаться в низину, как-то выматывало. Мало того, терялась ориентация, и приходилось каждый раз сверяться с картой, а это отнимало много времени.

Хорошо, что хоть с питанием проблем не возникало — дичи здесь было чуть больше чем до хрена, по меткому выражению Петровича, старательно заученного остальными членами экспедиции. И Бобров теперь совершенно не удивлялся, заслышав соленое словцо на русском среди кондового древнегреческого. Мясная диета даже стала несколько надоедать, хотя способы приготовления мяса старались по мере сил разнообразить. Запасы круп и муки были не бесконечны, а ведь надо было оставить что-то и людям, которые согласятся остаться в этой глуши до прихода второй экспедиции. Так что приходилось давиться бифштексами и шашлыком. Хорошо, что соли было в достаточном количестве.

Свои манипуляции с секстаном Бобров начал примерно за сотню километров до места. Ну, это он думал, что за сотню. А на самом деле оказалось, что мало того, что они находятся километрах в восьмидесяти от цели, так еще и ушли от нее на северо-восток. Бобров срочно скорректировал маршрут и через два дня они были на месте.

Ничего примечательного в ландшафте не было. Чуть всхолмленная равнина, поросшая надоевшей до чертиков травой с кучками деревьев и бесчисленные стада разнообразных антилоп, для разнообразия разбавленные тушами носорогов. Где-то рядом должна протекать речка Вааль, но Бобров пока ее не обнаруживал.

Путь сюда занял ровно тридцать три дня и Бобров уже выбился из графика, который сам для себя составил. Понятное дело, что время отнимали непредвиденные обстоятельства в виде рукотворного пожара или переноска раненого и что обратно должны дойти гораздо быстрее. Но про обратную дорогу, непременно имея ее в виду, думать, пока было рано. Сначала надо было сделать то, зачем, собственно, они сюда пришли.

Координаты «Большой Дыры» — первой кимберлитовой трубки в Африке и вообще первой — в мире, Бобров знал наизусть. Но, не надеясь на память, записал и в походном дневнике, который мужественно заставил себя вести, и на отдельной бумажке, тщательно упрятанной в потайной карман. Причем, координаты были определены, исходя из того, что они будут достоверны именно в триста тридцать четвертом году до новой эры. Для этого Бобров посредством Юрки и его возможностей прямо перед отъездом (ну или отплытием) коррумпировал в Москве одного оказавшегося не у дел астронома и тотему (за деньги, естественно) перевел координаты тысяча девятьсот девяносто седьмого года новой эры в координаты триста тридцать четвертого года до новой эры. Астроном считал, что удачно заработал, Бобров считал, что удачно вложил деньги. Теперь надо было проверить, насколько расчеты расходятся с действительностью.

После ночного бдения (солнцу Бобров, как и никогда не виданный им астроном не доверял, и все определения производил ночью), Бобров вколотил в землю заранее заготовленный колышек, привязал к нему веревку длиной метров двадцать и, пользуясь ею как радиусом, очертил здоровый круг. При этом на пути веревки оказалась трава, кусты и даже одно дерево. Все это было безжалостно срублено и скошено.

— Здесь! — сказал Бобров как можно торжественней. — Здесь будет заложен фундамент нашего благосостояния.