Южное направление

Не хочу врать, я не сразу понял, а когда понял, то был даже немного разочарован, сообразив, что папаша не рассматривает меня в качестве потенциального мужа для дочери, и его интерес в иной сфере. Его интересовало — нет ли у хахаля Лены полезных связей в Советской России? Известно, что журналисты — народ пронырливый, без мыла вхожий в разные слои общества, да и родственники-друзья-знакомые могут быть. Причем папашку интересовали государственные чиновники, имевшие доступ к бюджетным средствам. Ну, тут уж я врать не стал. Как же мне не иметь подобных знакомств? Армейские снабженцы да интенданты, чем не госчиновники, допущенные к кормушке? А председатели губисполкомов, имевшие такие возможности, что прежним губернаторам не снились?

Чувствовалось, что Захар Михайлович чрезвычайно заинтригован, но старался интереса не выразить. Посетовал, что прямо сейчас моими связями воспользоваться не сможет, оттого как собирается уезжать. Даже и билеты из Феодосии до Стамбула куплены. А оттуда — не на каком-нибудь кособоком «Карковадо», что возит нищих эмигрантов в Марсель, а посолиднее, хоть и дороже. Правда, совсем прекращать дела в Крыму ему никак не хочется, потому, он наверняка оставит здесь своих представителей. Стало быть, а не буду ли я столь любезен, чтобы потом, когда все уляжется, выйти с ними на связь и, по возможности, помочь установить добрые отношения с советскими хозяйственниками? А ежели я приеду во Францию, то и Монако рядышком.

Я, разумеется, пообещал, потому что сам ломал голову — как мне потом за границей явиться к господину Позину, а здесь он сам предлагает. Грех не воспользоваться добротой. Решил малость подзадорить Захара Михайловича, упомянув, что ко всему прочему, у меня есть знакомства даже в управлении военного снабжения РККА-товарищ Мяги, цельный заместитель начальника.

Я-то упомянул Мяги, чтобы привести конкретный пример, потому что других начальников просто не знал, но папаша, услышав фамилию, аж подскочил и начал расспрашивать — не знаю ли я, где ныне обитает замначальника, и как бы с ним связаться?

Где нынче товарищ Мяги, я знал, только не знал, стоит ли говорить о том Позину, потому что Иосиф Денисович Мяги в настоящий момент пребывал во внутренней тюрьме на Лубянке. Если бы дело ограничивалось только причастностью к «заговору» Бухарина-Склянского, то отправили бы опального замначальника куда-нибудь в тундру на должность заведующего Красным чумом, но к нему возникли вопросы у наших коллег из отдела по борьбе со спекуляцией. Вопросы копились давно, но из-за близости Мяги к товарищу Склянскому его не трогали, а теперь-то сам бог велел.

— Если постараться, то смогу ему передать от вас привет, — осторожно сообщил я, поглядывая на Позина.

— И когда это будет? — фыркнул Захар Михайлович. — Через месяц?

— Могу и раньше, — пожал я плечами. — У моей газеты есть связи в штабе Слащева, а те напрямую свяжутся с Москвой. Вы же знаете нынешнюю ситуацию… Так что Мяги отыщут, передадут привет. Конечно, не за спасибо. Только, — выразительно посмотрел я на Позина, — мне бы хотелось знать, для чего ему нужен ваш привет? Как-никак, он один из высокопоставленных командиров Красной армии, а вы, пока мир не заключен, его враг.

Чувствовалось, что говорить правду Позину не хотелось, но поскольку он уже начал, то придется, и я его в этом постараюсь убедить.

— Ну же, Захар Михайлович, говорите, — улыбнулся я самой приветливой улыбкой. — Даю вам слово, что из уважения к вашей дочери не воспользуюсь вашим доверием ради корыстного интереса. И то, что вы мне расскажете, не будет напечатано. Поверьте, мне гораздо легче разыскивать Мяги, если я буду владеть всей информацией.

Опять-таки, я говорил чистую правду. Видимо, Позин уловил искренность в моих словах или хотел в них поверить. И Мяги ему очень нужен. Кивнув женщинам на дверь, а когда те послушно поднялись с места и вышли, хозяин дома нервно подошел к горке, вытащил из нее початую бутылку водки и две рюмки, разлил и не говоря ни слова выпил. Скривившись, Захар Михайлович потянулся к уцелевшему пирожку, но передумал и по-пролетарски занюхал рукавом. Начав наливать по второй, с удивлением уставился на мою полную рюмку.

— Из старообрядцев мы, — веско сообщил я.

Захар Михайлович с уважением кивнул и опрокинул вторую. На сей раз он решил-таки закусить. Отхватил половину пирожка и прожевав, хозяин спросил:

— А вы, случайно, не родственник Аксеновых, поставщиков двора его императорского величества? Они, сколько помню, тоже из ваших, из староверов.

Я только пожал плечами. Чего отвечать, если точно знаю, не родственник. Аксеновых среди купечества пруд-пруди, а старообрядцев еще больше. Одно время даже мода среди купцов была переходить из никонианцев в старообрядцы.

Третью рюмку хозяин пить не стал, а убрал бутылку обратно. Что ж, молодец, контролирует себя. Вернувшись к столу, Захар Михайлович сказал: