Южное седло

К этому времени (14 мая) большая палатка с куполом ещё не была установлена. Ленч проходил в тесноте, между стойками, образованными двумя цилиндрическими швейцарскими ящиками; над ними — полотняный навес. Лежа в неудобных позах, мы с удовольствием поглощали швейцарские продукты: кнекерброт (швейцарская ривита), швейцарский сыр и, самое лучшее, витауит овоспорт употреблялся в твердом виде. Лишь однажды мне пришлось попробовать его в виде питья. Все это вносило в наше меню приятное разнообразие. Сухари и консервы, надо признаться, уже порядочно надоели, и это было существенным добавлением к запасам, убывание которых вселяло во всех тревогу.

По радио были посланы приказы форсировать доставку добавочных продуктов, но, по-видимому, пайки компо, которые по плану предназначалось использовать по крайней мере до середины июня, должны были на практике кончиться до конца мая.

Что же мы будем делать, если задержимся в горах на лишний месяц? И почему все это так случилось?

Что же касается Передовой базы, она сразу же всем понравилась. Единственное, что донимало,— это жара, что для лагеря на высоте 6500 метров звучит довольно оригинально.

Солнце цвета дубленой кожи, сияющее в бездонной синеве, бомбардировало громадные гранитные стены своими лучами. Отразившись, они с удвоенной силой обрушивались на нас. Ни малейшего дуновения ветерка. Сравните эту обстановку с тем, что пишет Смайс о лагере IIIА на северной стороне в 1933 году (речь идет о 7 мая и примерно о той же высоте):

«Ужасающий ветер стремился изо всех сил снести лагерь».

А вот что он пишет о лагере II, расположенном на высоте нашего Базового лагеря (5440 м):

«Я попробовал читать, но было слишком холодно. Даже в перчатках я не мог держать книгу. Руки вскоре теряли чувствительность, и я был вынужден прятать их в спальный мешок и энергичным растиранием восстанавливать кровообращение».

У нас ночью также бывало несколько градусов холода и неприятные снегопады в начале мая, однако жизнь была намного комфортабельнее; меньше ветра и значительно, порой слишком значительно, теплее на нижних участках.

Выйдя из палатки, мы могли следить в бинокль за двумя маленькими фигурками Лоу и Анг Ниимы, медленно, очень медленно ползущими вверх по сверкающей белизне. За полчаса они как будто вообще не продвинулись. Джордж поддерживал каждый вечер связь, докладывая о своих успехах, и Джон самолично поднялся вверх, где в тяжелых условиях наблюдал за подъемом. Джордж и Ниима остановились на месте бывшего швейцарского лагеря VI (7000 м) и мы могли видеть оранжевое пятнышко палатки, приютившейся под большой квадратной ледяной стеной. На длинном ледяном склоне, ведущем к лагерю VI, они, где нужно, заменили 100 метров верёвочных перил, оставленных швейцарцами прошлой осенью, и вырубили ступени. Как говорил впоследствии Джордж, это была самая тяжелая в его жизни работа. Крутизна подъема резко менялась. Они двигались зигзагами между стенами в форме полумесяца, крутизна которых подчеркивалась голубовато-зеленым цветом, резко отличающимся от белизны снежных террас; оба лидировали в связке по очереди. «Анг Ниима заставил меня почувствовать себя пассажиром»,— говорил позже Джордж. В этот день они достигли расположения лагеря VII (7560 м), примерно на середине стены Лхоцзе. В глубоком, все покрывающем снегу подъём занял пять с половиной часов.

Я стремился подняться после обеда до лагеря V. Тогда бы я смог акклиматизироваться на несколько большей высоте и начать на следующее утро атаку стены. Хорошо известно, что сон на высоте — это ключ к акклиматизации, а я должен быть в форме, хорошо акклиматизированным, чтобы помочь Джорджу. Другое правило, которое я узнал от Реджи Кука и которого я по возможности придерживался, состоит в том, что, если вы поднялись над лагерем и снова спустились, вы спите лучше и чувствуем себя лучше на следующий день, чем в том случае, если просто подниметесь и проведете ночь на высоте. Во время акклиматизационного периода я всегда старался после обеда, когда лагерь был установлен, подняться хотя бы на сотню-другую метров и спал, безусловно, очень хорошо. Теперь у меня было только одно желание превзойти самого себя. Я хотел быть уверенным в своем сне, чтобы ещё подняться выше, чем я был когда-либо раньше. Однако шерпы Джона уже были в тот день в лагере V и вовсе не стремились идти туда снова. Поскольку Эд также собирался меня сопровождать на следующий день мы провели вторую половину дня (к моему глубокому облегчению, ибо подъём к лагерю V был бы истинным адом), прячась от солнца до самого заката. Затем мы стали прятаться от холода.