Южное седло

Когда снизу подходили к лагерю, первым сооружением на вашем пути, на стороне, обращенной к Лхоцзе, большая белая сводчатая палатка, в которой проживали шерпы. Далее шла организованная Тхондупом новая кухня: стены её были образованы брезентом, растянуть между опорами так, как это может делать только шерп, а пол застлан картоном от продовольственных коробок. Рядом, образуя последнюю сторону квадрата, стояла трехместная пирамидальная палатка. Вы могли получить для себя одну из маленьких палаток «Мид», хотя некоторые предпочитали жить в компании в большей палатке. В центре образованного таким образом квадрата, освещаемого в этот момент бледным светом звезд, происходили все лагерные события. Здесь Том Стобарт крутил свою камеру, Том Бурдиллон возился с кислородными аппаратами, Чарлз Уайли разглагольствовал перед шерпами, здесь приветствовали приходящие группы или говорили «доброго пути!» уходящим.

Эта ночь была необычайно ветрена, однако я крепко спал с 8.30 до 6.45, когда появился чай. Единственное, но и существенное неудобство, которое мне доставлял сон на высоте, заключалось по-прежнему в том, что нос был плотно заложен и в результате я дышал ртом.

У каждого выходящего из палатки глаза, как притянутые магнитом, поворачивались к стене Лхоцзе. Никаких признаков движения. Вскоре после девяти можно было видеть фигуру Джорджа Бенда, преодолевающего склоны под лагерем VI. Трое в лагере VII были невидимы. Только лишь после обеда, когда вернулся Джордж Бенд, мы узнали, что они лечили полученные накануне обморожения пальцев ног у Джорджа Лоу и пальцев рук у Майка и были вообще не в состоянии выйти из лагеря. Я снова стал советоваться с Джоном. Крепость по-прежнему не взята. Первый выход на заброску должен был начаться сегодня же.

Затем у меня был длительный разговор с Чарлзом Эвансом, единственным, как всегда, невозмутимым человеком среди встревоженных, не могущих оторваться от стены альпинистов. Я привожу здесь последний полученный мной отпечатанный на машинке документ. Отпечатан он был Джеймсом Моррисом для Джона и передан мне в Передовом базовом лагере. Подробности в части продовольствия добавлены Чарлзом.

Слова курсивом являются моими замечаниями, написанными карандашом и вставленными вместе с Чарлзом этим утром.

Этот документ доказывает помимо всего прочего тщательность проводимой Джоном подготовки, даже несмотря на то, что постельные принадлежности, не фигурирующие в списке, надувные матрацы и всякая прибавляющая вес мелочь чуть не вывели из строя мою группу. Следует объяснить, что баллоны Дрегера — это баллоны, оставленные швейцарцами в прошлом году. Когда стало известно, что таких баллонов много, часть даже выше Южного Седла, наша экспедиция решила изготовить кислородную аппаратуру, которая могла быть использована со швейцарскими баллонами.

Доставка этого груза наверх была моей обязанностью, и, не находя себе места, я бродил по лагерю, собирая время от времени шерпов, чтобы говорить им пламенные речи и требовать от них выполнения задачи. Как было бы благородно, если бы я мог об Эвересте говорить всегда в возвышенном стиле. Увы, моменты экстаза редки по сравнению с бесцветными часами, по сравнению с мрачными усилиями, прилагаемыми мной, чтобы оторваться от Николаса Никлби, которого я обычно читал, лежа на матраце, и активно решать какие-то пустяковые вопросы. Однако такая инерция не лишена хороших сторон. Я что-то не припомню, чтобы в Передовой Базе меня одолевали сомнения в моих способностях, как это было до отъезда из Англии: как тяжко я буду переносить холод и т.п. Все эти вопросы отпали как совершенно ненужные. Как я теперь понимаю, жизнь — это рутина, заполненная приемами пищи, вечной организацией чего-то и милой болтовней, а верхушка нашего разума весьма удобно откинута прочь. Я считал себя в то время в такой же форме, как и на уровне моря.

В это утро мы много фотографировали. Группы снимались в различных позах. Кроме того, британские и другие флаги заранее прикреплялись к ледорубам, чтобы быть развернутыми единым взмахом. Затем последовал ленч: два яйца на каждого, чудесный сыр Чеддер. Четыре яйца в день (ибо на завтрак было тоже по два яйца) в Западном Цирке, на высоте 6460 метров были ободряющим началом. После обеда, отвешивая с Тенсингом 6 килограммов тзампы для Южного Седла и ежедневные пайки по 600 граммов на человека, я физически чувствовал царящее вокруг состояние «безотлагательности».

Том что-то читал, Эд проверял аппарат Тенсинга, Чарлз Эванс, спокойный, как всегда, делал какие-то заметки, Джон с белым, как его кепка, лицом, покрытым толстым слоем глетчерной мази, с кем-то разговаривал, скашивая каждую минуту глаза наверх.

Шерпы топали вокруг в громоздких ботинках или, лежа в большой палатке, болтали. Механизм штурма был готов к старту, ближайшие дни должны выявить стартера.