Южное солнце-4. Планета мира. Слова меняют оболочку

У каждого из нас в Израиле друзья,
как чистые пруды, кусочек детства.
Там — моря чистота, там радуга любви,
там не была, но вспоминает сердце.

Привет передаю, подруга детства Анна,

так дочку назвала, о нас всё рассказала…
Дворец наш пионеров и Пионерский парк —
причалы, теплоходы, — в дорогу добрый знак.

Подруга детства Алла, не всё я рассказала,

ты рыже-золотое в класс солнышко несла,
потом на переменах мальчишкам сдачи смело
отвешивала споро, такие брат дела.

Как вам там в Тель-Авиве, Хайфе,

Иерусалиме, не только море, солнце,
опасности сполна. У каждого из вас в
израильской квартире
огни святые Ханука на счастье всем зажгла.

Подруга детства Дора, щеки — помидоры,

природы плодородье, широта души.
Ты — будущая мама, смотрела в жизни прямо,
детей еврейских племя пополнив от души.

У каждого из вас в Израиле дорога

не только к Стене Плача,
а к дому, к дому Бога.
Лишь в дружбе народам рада,
какая лучше награда?!
Хава Нагила, Хава Нагила,
привет наш всем держи!

В душах людей в Америке,

России и в Украине тоже
Израиля душа взывает к слову строже.
Мои подруги детства из моря и тепла,
несем мы дальше людям
жар сердца и Добра.

Пуркуа па/pourquoi pas

Может быть и здесь я —
белая ворона,
а скорее — белая сова.
По ночам так страшно, бью тревогу…
а когда горят города,
я возьму совы крыло второе,
третий глаз открою и лечу,
я лечу туда, где очень нужно,
я лечу, спасать, где беда.
Вместе с теми, кто со мною…
до предела, так хочу.
Свет, куда доставить срочно,
днем ли ночью,
да, туда хочу.

Захватив спасения у ветра,

тем, энергий зов, земли слова,
мантры, метры, руны, как монеты, —
катится вперед моя судьба.
С благодарностью все в жизни принимаю,
значит осень еще жизни не пришла,
никогда, зато не прозябаю, «purkua pa»,
все горю, спешу, лечу…
куда зовет энергий магия…
Может быть открыть четвертый глаз —
огня?…

А нам бы вернисажей блеск и солнца

Ах, в Тель-Авив бы,
в Тель-Авив,
а раньше-то в Москву,
как три сестры —
вдыхая моря воздух,
стремились ввысь —
затеяли борьбу,
а нам бы вернисажей
блеск и солнца.

И из светлиц увидеть

профиль-ниц
Цветаевой, Ахматовой,
Костенко,
с поэзией не замечать
раздор границ,
исправить бы —
века террор и
беспредела лица?!

Здесь голоса на разные лады

во мне живут,
в одном клубке из мифов
Ариадны,
поймать на карте восхищения
звезду,
вплести и выйти за порог
под звук анданте.

Приблизить Беатричи,

шелка блеск
на полотне — столь филигранно,
расправить складки, тени
и развес,
не важно, где — великое
желанно.
Час тишины — картины
на стене,

и невесомости открыты

окна.
Слова блуждают лихо
в осеннем ветерке.
Я, чувствую, живу, еще
у дел,
предела нет — Прекрасное
уж не далёко.