Южные помидоры: рассказы о доме с синей дверью и черешневом компоте

Я была для бабушки и дочерью, и внучкой, и маленьким человеком, который давно стал выше нее самой, но все еще продолжает смотреть мультики по воскресеньям и первым бежит встретить маму с работы, чтобы проверить, не принесла ли она конфет или жвачку с переводными картинками.

* * *

— Я в борще только юшку люблю, а мама твоя такого густого наварила, что ложка стоит! Валентина, иди сюда, спрошу за борщ!

Юшка случалась не только в супах — самая вкусная бывала в салатах. Если большими кусками нарезать тяжелые южные помидоры, полить их пахучим маслом и посыпать крупной солью, то они дадут сок. Потом придут гости, съедят все котлеты, жаренные на смальце, выпьют компот и обязательно станут хвалить бисквиты. А когда придет время расходиться, кто-нибудь скажет папе моей подруги: «Размик, допей салат!» — и это будет значить, что сегодня юшка не пригодилась.

* * *

— Вот ты приедешь, и я тебе синеньких пожарю. Я опять буряк посадила, а то весь выбрали. Укропу насеяла, а огурцы — те до ноября расти будут, хоть людям иди раздавай. В сентябре приезжай, доча, кавуны пойдут, обрежем виноград, соку наварим. Приезжай, я тебя всегда жду.

Бабушка и правда меня всегда ждала. Сначала я возвращалась, когда в университете были каникулы, потом приезжала, когда брала отпуск, а еще позже, уже вдвоем с Н., просто когда находилось свободное время. Но этого всегда было слишком мало.

Она умела ждать, умела готовить большие застолья к нашему приезду и трепетно любила Н. за то, что он хорошо кушал и всегда просил добавки.

В обычной жизни не таившие в себе ничего особенного баклажаны на ее кухне назывались «синенькими» и запекались в печи до румяной нежности, буряк, вместе с морковкой и луком, служил свекольно-овощной заправкой для борща, а кавуны были спелыми арбузами, которые трескались и хрустели, стоило только прикоснуться к ним ножом.

Дома всегда было особенно вкусно, а на бабушкиной кухне каждому находилось место.

* * *

— Жарища такая, что все помидоры попеклись, а кабаки растут, им ничего, не жарко. Захватили весь огород, картошку посадить негде!

Никакие тыквы в бабушкином огороде не росли, оттого их не собирали, не готовили супов, не жарили и не пекли. На самом деле южная земля выращивала кабаки — именно так Ба называла тыквы. Тяжелые, с толстой коркой и широкими листьями, цвет их менялся от светло-зеленого до насыщенно-ржавого, а соседями неизменно становились уже знакомые синенькие и буряк.

Кабаки зрели и сохраняли пятна на тех местах, где касались земли, иногда росли, избегая привычной формы, и обязательно зимовали в кладовой. Вечерами, особенно крепкими на морозы, варилась «кабашная» каша и пеклись яблоки.

Прилегающая к дому веранда была перевалочным пунктом между осенью и зимой и до первых холодов хранила в своих стенах плоды, не согласные менять свой линялый цвет ни на какой другой.

Бабушка, особенно недовольная тем, что помидоры не уродились, картошку поел жук, а плодовые деревья обморозились еще в начале весны, никогда не жаловалась на кабаки. Занявшие почти весь огород и часть сада тыквы, которые так никто не называл, росли самостоятельно, без постороннего присмотра, повинуясь одной лишь стихии.

* * *

— Я тесто на пирожки поставила, жерделю на базаре взяла. Там у соседей нападало, лежит, никто не собирает, мне тожа така не нужна, я на привозе купила. Хотела с абрикосами делать, но ее мороз весной побил, не уродилась.

Я никак не могу представить себе учебник ботаники, на страницах которого соседствуют айва, пастернак и жерделя. Но потом бабушка приносит большую эмалированную чашку ярко-оранжевых плодов, так похожих на персики, и все вопросы остаются где-то по ту сторону сада. Пусть и никто от расстояния вытянутой руки до бесконечного количества километров вокруг не называл мягкие пушистые плоды с мелкой косточкой иначе.

Жерделя — это небольшие дикие абрикосы, я не буду знать этого очень долго, потому что в пирожках, пересыпанные сахаром, они намного вкуснее, чем в скучных садовых энциклопедиях.

* * *

— Доча, что ты мне показываешь, принеси очки, я ничего не бачу! Бабушка уже старенькая, чуешь, что говорю?! Там они, на трюмо лежат, у телевизера.

Бачу и чую значило «вижу и слышу», «зипуном» бабушка называла зимой шубу, а осенью теплую кофту — обе служили для того, чтобы надевать их, выходя во двор. Были между нами истории про «вовка»: когда мама была маленькой, соседкин мальчик дразнил ее, выкрикивая, что «уши у нее большие, как у серого вовка!», были и рассказы про загадочных птиц «Худутутов», размером с сегодняшних городских голубей, было много разных диковинных слов, и только «люблю и помню» всегда звучали одинаково.

Я помню тебя и люблю, Ба, снова и навсегда.

Я, моя мама и бабушка

Три женщины родились мартом, июлем и сентябрем. Жили под одной крышей, любили друг друга, ссорились, но неизменно находили прощение еще до обеда. Ни в чем между собой не похожие, забывшие про отличия и объединенные одной историей, три поколения моей семьи — я, моя мама и бабушка.