Южный фронт

Селиванов выхватил из рук пилота ломик и бросился вскрывать один за другим остальные ящики диппочты. Казалось, будто он надеялся, что в других ящиках будет иной груз. Но все было тщетным. Под каждой следующей крышкой и куском брезента открывалась все та же картина – полукилограммовые пакеты с белым порошком.

– Да что же это такое?! – тяжело дыша, вопрошал посол. – Да как же это?! Как он мог?! Героин…

– Я не знаю, чем ваш коллега занимался, – проговорил медик, – но здесь этого наркотика на десятки миллионов долларов.

Александр Викторович держался за голову, будучи не в состоянии адекватно осознать сделанное открытие.

31

Оставшись в кают-компании наедине с военным атташе, майор Лавров попытался кое-что у того выведать.

– Я все забываю спросить, – словно мимоходом обратился к дипломату Батяня. – Что такого особенного везли в самолете? Почему бандиты так стремились добраться до его обломков?

– Там не обломки. Самолет более-менее уцелел, хотя, конечно, ремонту не подлежит, – ответил Ткачев, игнорируя поставленные вопросы.

– Бог с ним, с самолетом, – махнул рукой комбат. – Ты о другом мне расскажи.

– Пфф… Да я понятия не имею, почему они так прицепились к нам, – пожал плечами дипломат. Может, они нас с кем-то перепутали. У нас на борту ничего особенного не имелось. Не хочется верить, что на борт самолета попало нечто эдакое в аэропорту, когда к нам присоединились представители других российских структур.

По его тону трудно было понять, действительно ли он предполагает вину кого-то из пассажиров вне дипломатического корпуса, либо это просто тактический ход, чтобы переключить внимание на другое. Батяня с самого начала следил за поведением своего давнишнего однокурсника. Обращал внимание на все, включая мелочи. Картина в результате складывалась странноватая. Нет, Лавров не был готов обвинить военного атташе в чем-то конкретном. Однако то, что подполковник не так прост, как хотел казаться, с каждой минутой становилось все более и более очевидным.

Майор собирался задать еще один острый вопрос. Однако в это самое время двери кают-компании распахнулись и вовнутрь влетели несколько вооруженных громил из числа президентских гвардейцев. Их вид и поведение недвусмысленно говорили сами за себя. Громилам явно была поставлена задача нейтрализовать гостей. Батяня мгновенно оценил ситуацию: если сразу не стреляют, то пришли схватить. Просто так сдаваться кому бы там ни было он не собирался. И первый же из солдат диктатора, кто подбежал поближе, получил кулаком в челюсть, а затем ногой в грудь. Пока остальные приходили в себя, десантник схватил один из массивных, обитых кожей стульев и со всего размаху швырнул в головорезов. Те от мощного удара подались назад. Некоторые потеряли равновесие и не удержались на ногах. Майор тем временем схватил еще один стул и начал отмахиваться им от тех, кто все еще готов был атаковать. Подполковник тем временем растерянно стоял в стороне с бокалом и бутылкой «Бакарди» в руках.

– Что ты сопли жуешь, Писатель?! – не выдержав, Батяня резким тоном обратился к дипломату, назвав его давнюю кличку.

– Я? Сейчас, – словно выходя из ступора, пробормотал тот и плеснул недопитым ромом в физиономию одного из гвардейцев.

В следующую секунду он бросил в нападавшего бокал, а когда это того не остановило, выбежал к нему навстречу и со всего размаха опустил на голову бутылку. Бутылка разбилась вдребезги, и, тем не менее, голова президентского бойца выдержала удар. Он толкнул атташе в грудь, припечатав его к стенке. Еще немного, и Ткачев оказался бы схваченным. Однако Батяня был начеку. Он отбил очередную атаку, сломав о головы нападавших стул, подскочил к Ткачеву и атаковавшему его гвардейцу. Гвардеец сразу получил удар ногой в корпус. Комбат одним мощным движением сорвал со стены стилизованный под старину светильник и несколько раз наотмашь ударил им нападавшего по физиономии. Тот потерял равновесие и незамысловатым приемом со стороны майора был сбит с ног.

Остальные гвардейцы не дремали. Видя ловкость «украинского бизнесмена» и его умение легко использовать подручные средства, они решили применить его же тактику. Громилы скопом налегли на стоявший посреди кают-компании тяжелый стол и двинули его стенке – туда, где находились Лавров и Ткачев. Комбат вовремя заметил это передвижение и успел опрокинуть несколько стульев от стены. Это значительно смягчило удар, однако не дало возможности выйти из полукольца, в которое их взяли президентские бойцы. Последние повскидывали автоматы. Гвардейцы настолько были озлоблены недавним сопротивлением русских, что у кого-нибудь из них могли запросто сдать нервы.

– Если кто-то из вас двинется, я отстрелю ему яйца, – словно в подтверждение догадок майора, прохрипел один из гвардейцев. – Нам приказали оставить вас в живых. Но про целость ваших яиц его превосходительство ничего не говорил.

– Ну хорошо-хорошо, – промолвил Батяня. – Мы не двигаемся. Спасибо, что заботишься о наших яйцах.