Южный фронтир: Россия — Украина — Донбасс

Неспособность противостоять смерти, распаду и аномии, которые герой видит вокруг себя в довоенных депрессивных городах Донбасса, вызвана недостатком душевной силы, веры и любви к людям. Такое мировидение приводит к тому, что человек не может участвовать в преображении мира и нацелен на разрушение, а не на созидание. Сначала он идет на Майдан, чтобы разрушить то, что в его представлении мешает создать новую Украину, потом идет на войну, чтобы стереть с карты Донбасс, который не вписывается в новые реалии. Неспособность увидеть за событиями людей, почувствовать их живые души на разрушенной и бедной земле приводит к тому, что украинский военный не видит сакрального плана событий: «И все-таки мне невдомек, на хрена вы воюете тут? На хрена умираете тут? На хрена вы схватились за земли эти корнями и жизнями, которые никуда не ведут?» [Заславская 2020d. С. 75].

Противостояние двух взглядов на историю, двух способов создания иеротопии проводится в поэме до самого финал:

«Последний часовой стоит на страже родного града. И над ним проносится черная конница — чертовы дети ада! Он падает замертво, успев понять, что позади пустота — Фата Моргана — нет ни Святограда, ни Новороссии, а только дикое голое поле истории. И поле возделывает простой ополченец, вернувшись с войны. И восходит солнце, дети собираются в школу, липы благоухают, и мне сдается: любовь не сдается и не умирает! Ведь так, пацаны?!» [Заславская 2020d. С. 82].

Итак, в образе Луганска и городов Донбасса в поэме выражены две версии истории — сакральная и десакрализован-ная. В первой из них Луганск — это Святоград, попавший в сакральное христианское пространство благодаря самопожертвованию своих жителей. Во второй, десакрализованной версии, которую высказывает украинский доброволец, Луганск и Донбасс — безжизненная территория, лишенная смысла, дикое поле истории, на котором ничего нет. Однако это поле засевают люди, превращают его в возделанную землю, создавая смысл своими действиями, чувствами, любовью.

Таким образом, иеротопия современного Донбасса формируется как сакральное пространство Святограда, место осуществления христианского подвига самопожертвования. Образ Луганска-Святограда синтезирует архаическую составляющую культурной памяти, существующую в виде образа святого царства, а также христианское понятие святости, включающее реализацию христианской жертвенности здесь и сейчас, в Донбассе 2014-го года, ради защиты русской земли.

В поэме Елены Заславской «Новороссия гроз. Новороссия грез» (2020) формируется иеротопия Донбасса — порубежья русского мира, в котором интегрированы темы памяти, защиты Родины, христианского самопожертвования ради других. Война Донбасса с Украиной в 2014 году показана в ее символическом значении, а художественные образы городов Донбасса в поэме позволяют сохранить военные события в культурной памяти русского народа.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. РОССИЯ, ДОНБАСС, УКРАИНА: СТРАТЕГИИ И ПЕРСПЕКТИВЫ

Проблема общественной солидарности в современной России стоит очень остро. Общественная солидарность позволяет обществу выступать как субъект истории, отвечать на вызовы времени, реализовывать единую стратегию развития. Отсутствие общественной солидарности порождает невозможность совместного действия и может вызвать гражданский раскол и войну в обществе, как это можно видеть на примере украинского общества и войны, которую ведет Украина против республик Донбасса с 2014 года.

Война стала возможна в результате действий украинских властей по разрушению общей цивилизационной идентичности украинского общества, которое по базовым культурным константам принадлежит ареалу русской культуры. В самой России единая цивилизационная идентичность в настоящее время не манифестирована. Современная русская культура содержит в латентном виде все смыслы, которые реализовывались в процессе исторической деятельности русского народа. Одним из важнейших периодов формирования русской цивилизационной идентичности является период Смуты в XVII веке.

Именно период Смуты апологеты европейских ценностей рассматривают как точку бифуркации, когда Россия могла пойти по европейскому пути и не сделала этого. Это было действительно так. Земской собор, который в 1613 году вручил власть первому царю из династии Романовых, мог бы своей силой учредить парламентскую республику или конституционную монархию, благо европейские идеи и государственное устройство европейских обществ были тогда хорошо известны. Однако наши предки выбрали самодержавие, и это связано с цивилизационными особенностями русского народа.