Южный комфорт

- Так что у тебя, сынок? - почти по-матерински поинтересовалась Феодосия Савична. Она стала ходить по своему кабинету (очевидно, именно так полагалось называть этот холодный неприветливый зал), покашливая, пофыркивая, горбясь, всячески демонстрируя свое полное истощение и, если хотите, старость.

- Я пришел к вам, потому что не мог не прийти...

- Вижу!

- Феодосия Савична!

- Слышу!

- Короче. Вы знаете, что мне поручено проводить следствие в объединении "Импульс"...

- Знаю!

- Я работал добросовестно, честно... Я хотел...

- Меня не интересует, что вы хотели, но как вы умеете работать, я знаю... Так что?

- Я пришел к вам... Извините, что не по-служебному...

- Уже пришел - теперь нечего миндальничать!

- Я хочу заявить об отводе. Самоотвод от этого дела. От порученного мне дела... От участия в расследовании... Я не могу быть беспристрастным в этом деле. А при наличии сомнения в беспристрастности... Вы сами знаете...

Он стал ссылаться на соответствующую статью уголовно-процессуального кодекса, но взмах короткой ручки остановил его.

- Зачем мне эта статья? На меня никакие статьи не действуют! Ты говори прямо: что там у тебя?

Твердохлеб растерялся. Он почему-то надеялся, что его честность оценят, не вдаваясь в нежелательные уточнения (слова "расследования" он избегал, безотчетно адресуя его всем, кроме себя, - лишнее свидетельство несовершенства человеческого рода).

- Оказалось, что у меня на "Импульсе" знакомый человек.

- У меня пол-Киева знакомых.

- Но... это не такое знакомство... Близкое...

- Гм, близкое... Что - мужчина или женщина?

Твердохлеб не успел ответить, потому что появился муж Савочки, в том же халате, но уже не такой растерянный, о чем свидетельствовал подносик в его руках, а на подносике бутылка, рюмки, умело нарезанное сало, хлеб.

- Я подумал, может быть, кто-нибудь выпьет, - пробормотал он, натолкнувшись на колючий Савочкин взгляд.

- Кто же будет пить? - хмыкнула хозяйка. - Твердохлеб, ты?

- Если можно, я попросил бы воды.

- Слышал? - бросила она мужу. - Воды! Воды, а не водки!

Тот мигом исчез, а Твердохлеб остался на растерзание и осмеяние.

- Так кто же этот знакомый - мужчина или женщина?

- Это не имеет в данном случае никакого...

- Я спрашиваю - кто?

- Ну... Женщина...

- Давно?

- Феодосия Савична, это не то, что вы думаете...

- Что я думаю, это мое дело. Подойди ко мне!

Твердохлеб приблизился осторожно, словно к гремучей змее.

- Дыхни!

- Вы меня обижаете, Феодос...

- Обижаю? Ну тогда иди выспись, а завтра - на работу, и никаких мне выдумок с самоотводами и сомнениями! Слышал?

- Слышал.

- Так что будь здоров! А разговора у нас с тобой не было никакого. Время не рабочее, место не служебное. Вот так, сынок.

"Нужно подавать заявление, - думал Твердохлеб, спускаясь по выщербленным мраморным ступенькам. - Писать заявление - и конец. Иначе позор и смех. Смех и позор..."

Он проклинал себя за то, что пошел к Савочке домой. Прельстился близким соседством. Закон сохранения энергии. В таком настроении следовало бы к Семибратову, но к нему - через весь город, а мы привыкли экономить усилия. Леность тела и леность души.

Ах, как ему нужно было бы сегодня к Семибратову, в его тесную трехкомнатную квартирку на массиве, где на него сразу же налетели бы два лобастых черноглазых мальчишки и повисли на нем с криком "Дядя Твердюня!", где хозяйка дома Татьяна Ивановна, целомудренно пронося по тесной малометражке свою высокую грудь, встретила бы его, как это умела делать только она, красиво, деликатно, мило, и быстренько позвала бы своего Вадьку, Владлена Дмитриевича, то есть их Семибратова.

Владлен Дмитриевич Семибратов появился в их отделе лет пять или шесть тому назад. Приехал с юга, был следователем областной прокуратуры, там его заметили и перевели в столицу. Не было в нем ни зависти, ни интриг, ни предательства, а когда замечал это в ком-то, то постепенно и спокойно начинал бороться и уже не отступал. Два года назад его избрали секретарем партбюро. А еще перед тем они сблизились с Твердохлебом. Сблизиться с Семибратовым было не так-то просто. Этот человек исчезал на целые месяцы, его буквально раздирали на части, отовсюду просили прислать только Семибратова, ибо Владлен Дмитриевич, как выяснилось, оказался непревзойденным специалистом по раскрытию самых загадочных и таинственных убийств. Видеться с ним, найти время для дружеской беседы, где-то уединиться - где, когда, как?