Южный комфорт

- А черт его маму знает! Где-то что-то слышал, вот и перевираю Савочке, а он наставляет свои уважаемые уши. А то еще - как я на похороны Сталина ездил. Савочка очень Сталина любит. Говорит, тогда был во всем порядок. Ну, я ему и заливаю. Хочешь - и тебе кое-что расскажу. Вот приедем, сядем - и выложу. У меня, старик, приключения были - ой-ой!

- По-моему, я уже слышал об этом раз сорок или сто сорок.

- Не все, не все! Есть там пунктик, о котором даже Савочке я - никогда.

- Для меня берег?

- Ну, старик! Ты же знаешь, как я к тебе...

- Слушай, - сказал Твердохлеб, - мы ведь с тобой следователи или кто?

- Ну?

- А следователи больше всего не любят чего?

- Ну, вранья.

- Так вот, давай и ты без вранья.

Нечиталюк засмеялся облегченно.

- Сбросил ты мне камень с души. Каюсь: хотел поднять твой тонус. Позвонил тебе домой, Мальвина твоя, как змея...

- Уже говорил об этом...

- Забыл! Голова забита знаешь как... Ну, подумал: Киев большой, а человеку прислониться негде. А у человека душа какая! Ты думаешь, мы не видим, какая у тебя большая душа?

Твердохлеб насмешливо продекламировал:

- О боже! Моя большая душа уместилась бы в ореховой скорлупе, и я считал бы себя владельцем бескрайнего простора, но мне снятся плохие сны, плохие сны... Это сказано четыреста лет назад Шекспиром. А совсем в другом конце света и в другое время мусульманским мудрословом сказано так: "Всевышний, ежели повелит, может все твари, составляющие и этот видимый мир, и иной, небесный, совокупить вместе и уместить их в уголке ореховой скорлупы, не уменьшая величины миров и не увеличивая объема ореха". Так непостижимо объединяются времена, смыкаются знания - и наполненность душ, рядом с которой человеческая дурость кажется дурным сном... Это я думал сегодня. С опозданием на десять лет. К сожалению. Думал о себе, о нас всех, а прежде всего, разумеется, о нашем Савочке.

Нечиталюк небрежно похлопал по рулю автомобиля.

- Старик, это вывихи мозга. Я тебе открою секрет. Хочешь? Ты можешь читать целую тысячу лет, проглотить все библиотеки мира, но все равно никогда не будешь знать того, что знает Савочка сегодня и что он будет знать завтра. В этом-то вся закавыка! Моя ошибка в чем? В том, что я тебя везу, как на волах! А нужно - вот так!

Он прибавил газу, "Жигуленок" рванул, словно вознамерился взлететь в ночной простор. Собственно, Твердохлеб не имел бы ничего против. Пусть бы рассыпалась эта машина в прах. Фантюриста бы сюда - тот бы придумал способ перейти в другое состояние, чтобы избавиться от этого ощущения гнетущего, словно заранее кем-то придуманного кошмара.

- Поворачиваем! - весело закричал Нечиталюк. - Ироплан прибывает в иропорт! Сейчас мы с тобой, Федя, культурно отдохнем!

- Поздно, - сказал Твердохлеб.

- Боишься, что ресторан закрыт? Для меня никогда не поздно!

- Вообще поздно, - сказал Твердохлеб и замолк до самого аэропорта.

Молчал и тогда, когда ставили машину, когда пробирались между полусонными пассажирами, когда слонялись на втором этаже у закрытых дверей. Нечиталюк куда-то исчез, долго пропадал, потом за одной закрытой дверью вспыхнул свет, раздвинулись складки плотной ткани, чей-то глаз нашел фигуру Твердохлеба, чей-то палец поманил его...

- Ну, что я говорил! - встретил его Нечиталюк, потирая руки. Устраивайся вот тут, выбирай, что выпить, что закусить, теперь можем хоть до утра...

- Не хочется ничего, - сказал Твердохлеб.

- А мы через "не хочется"! - подмигнул Нечиталюк смуглой официантке, незаметно возникшей у них за спинами. - Сделаем так, - вслух думал Нечиталюк. - Предоставим начальству право проявить инициативу. Все уже закрыто, плиты погашены, рабочий день закончен. Не станем нарушать законы о труде! Несите, дорогая, все, что сможете принести. Договорились?

Официантка так же незаметно исчезла, Твердохлеб даже засомневался: была ли она здесь вообще? Смотрел туда, где она только что стояла, не в состоянии оторвать взгляд. Мальвину напомнила, что ли. Но какое это имеет значение?

Нечиталюк перехватил взгляд Твердохлеба.

- Хочешь, я тебе ее организую?

- Не будь циником.

- Она же так и стрижет глазами! Не каждый день здесь ребята из прокуратуры!

- А ты уже разболтался?

- Нужно ведь было создать впечатление? Я им сказал, что до утра должны сидеть в ресторане, потому что следим за международным преступником. Спешить же нам некуда! А эта девушка... На твоем месте, после того как эта твоя змея, да каждый бы муж... Как это мы в школе когда-то учили: "Будешь мне знать, когда я тебе повешусь!" Ну, до сих пор помню!

- Не следует так о литературе, - осуждающе заметил Твердохлеб.

- А как же следует? Я применяю ее в мирных целях.

- Литературу нужно уважать, может быть, больше всего.

- Это почему же?