Южный Крест

Они родились далеко от острова Аур — за полторы тысячи миль от тех мест, где жили ныне в хижине, осененной пальмами. На парусной лодке они с малолетства ходили в море, ловили рыбу и, наполнив лодку шевелящейся серебряной грудой, возвращались к родному очагу.

Каду и Эдок прожили бы свою жизнь так, как жили деды и прадеды. Но однажды свирепый шторм далеко унес лодку с Каду и Эдоком. И они не смогли найти дорогу домой. Больше им не суждено было увидеть родину.

Восемь месяцев плыли два рыбака, лавируя против норд-остового пассата, плыли в открытом океане, пробавляясь рыбой, собирая дождевую воду и отмечая новолуния узелками на длинной веревке.

Вообразите себе только двух этих людей в океане и смену ночей и дней, бесконечную и однообразную. Месяц за месяцем. Полгода. Почти год… Они обессилели. Они молчали. Их лица осунулись. Глаза потухли. У них уже не было желания управлять парусом, следить за ветром, ловить рыбу, собирать дождевую воду. Они ждали смерти как избавления.

Солнце палило, океан сиял. Он казался беспредельным кругом, и в нем кружила, кружила, кружила лодка с двумя рыбаками. Они ждали смерти. Но смерть не являлась. Точно и она позабыла об этих двух душах.

Но когда лодку прибило к острову Аур и островитяне вытащили Каду и Эдока, тут-то смерть вплотную приблизилась к ним: жители Аура решили убить чужеземцев. К счастью Каду и Эдока, которым уже вовсе не хотелось умирать, подоспел тамон, старшина Тигедиен — седой, грузный, властный. Тигедиен велел перенести спасенных в свою хижину.

Так закончилось страшное плавание двух рыбаков. Если бы подобное произошло с европейцами, имена их прогремели бы, о них бы писали книги, они бы сами написали книгу. А Каду и Эдок просто-напросто зажили в хижине Тигедиена, заменившего им отца. Тамон был доволен: молодые люди оказались послушными, трудолюбивыми, сметливыми. Особенно Каду, невысокий крепкий, с красивым лицом, украшенным небольшой бородкой…

Вечерами, когда океан ворочается и тихо вздыхает, когда широкая лунная полоса бежит из темной водной дали к берегу острова, а пальмы что-то лепечут над хижиной Тигедиена, Каду часто рассказывает внимательным слушателям о далеких Каролинах, о белых людях, что приплывали на его родину в больших парусных лодках… И тогда слушатели Каду думают о широте мира, о том, что на свете есть не только островки, лежащие вокруг Аура. И мир уже кажется им большим, как небо, что светило своими островками-звездами высоко-высоко над хижиной, над пальмовым лесом, над засыпающим океаном.

Каду жилось не хуже и не лучше, чем всем островитянам. Но, верно, лишь в его голове с тугим узлом жестких волос на макушке бродили думы о дальних странствиях.

О, как ему хотелось уплыть на большой парусной лодке, как ему хотелось увидеть другие земли.

Но шли годы, а большие лодки белых людей все не показывались ни далеко в море, ни близ берегов. И Каду-мечтатель жил на острове Аура вместе с другом Эдоком в хижине Тигедиена…

В тот день (будь у туземцев наш календарь, они бы считали, что наступило 23 февраля 1817 года) Каду работал в лесу. Солнце почти не пробивало густую зелень. Каду работал, и его сильные мышцы так и ходили под смуглой кожей.

Вдруг громкие тревожные крики заставили Каду выглянуть из чащи. Трое островитян бежали к нему, размахивая руками.

— Каду! — кричали они, — Каду, скорее! Эллип-оа! Эллип-оа!

Услышав «эллип-оа», Каду вздрогнул и пустился бежать навстречу товарищам. Они прибежали на берег. Там уже собрались все жители Аура. Каду замер: двухмачтовый корабль медленно подходил к острову; закатное солнце окрашивало его паруса легким пурпуром.

— Эллип-оа, — прошептал Каду, — большая лодка…

Да, это была «большая лодка» его тайных грез. Вот она наяву, доподлинная, зримая! Она все ближе. Быстрее к ней! Быстрее!

Островитяне окружили корабль. Там были белые люди. Много белых людей! Один из них наклонился и закричал приветствия на знакомом островитянам языке. Туземцы, осмелев, начали подниматься на борт корабля; впереди других — Каду, за ним Эдок.

Корабельный «тамон» подошел к островитянам, ткнул себя в грудь пальцем, сказал:

— Коцебу.

— Тотабу, — радостно повторили островитяне, кивая головами.

Потом тот, кого звали Тотабу, показал на другого белого, одетого, как и он, в красивую куртку с блестящими пуговицами, и сказал:

— Шишмарев.

И островитяне, немного запнувшись, но все также улыбаясь, повторили:

— Тимаро.

А Тимаро — его круглое добродушное лицо совсем подобрело — назвал третьего, голубоглазого, с длинными шелковистыми волосами, такими на вид мягкими, что Каду хотелось тронуть их рукой:

— Шамиссо.

И островитяне дружным радостным хором протянули:

— Тамиссо-о-о.

Так знакомились путешественники брига «Рюрик» с островитянами острова Аур.

* * *

Кончался уже второй месяц плавания капитана Коцебу среди только что открытых им тропических островков. А с того дня, как он оставил Берингов пролив, минуло полугодие…