Но тут началась чехарда. Шедшие в арьергарде ефрейтор и рядовой вдруг упали на землю, застреленные наповал, при этом не было слышно выстрелов, и обследование места не обнаружило никаких следов. В следующий раз обстреляли голову отряда. Дугласу чудом удалось уйти от пули, так как он в этот момент остановился, чтобы дождаться лейтенанта, шедшего в середине колонны. Еще трое остались лежать на земле. На этот раз отряд ответил дружным, но не прицельным залпом, вспугнув лишь птиц и мартышек, сидящих на деревьях.
– Мы их догоняем! – кричал Дуглас, стараясь подзадорить приунывших людей. – Сейчас они начнут пытаться навязать нам бой вслепую, чтобы притормозить нас. Когда мы догоним основную колонну, они будут вынуждены принять открытый бой. Поэтому только вперед. Не давайте им передышки.
Конечно, он прав. Начало перестрелки красноречиво говорило о том, что они практически догнали беглецов. Теперь любой шорох, любое шевеление листьев на кустах воспринималось бойцами как засада, и они тут же открывали огонь. Тем не менее противник не уступал. Бесшумные выстрелы то и дело вырывали из строя еще одного человека, при этом лес стоял без движения, и никаких следов нападавших так и не было обнаружено. Вскоре Дуглас понял, что из шестидесяти человек, начавших погоню, у него осталось чуть больше половины, и если экспедиция продолжится в том же ключе, то скоро он вообще останется один. Нужно срочно менять тактику.
Он приказал бойцам перестроиться в цепь и быстрым шагом продвигаться вперед, стреляя короткими очередями, даже если никого не видно. На этот раз удалось-таки сблизиться с противником на расстояние прямой видимости, но несколько гранат, взорвавшихся перед цепью, остановили продвижение, и контакт снова был потерян.
– Вперед, вперед! – кричал Дуглас. – Там женщины и доходяги. Они не могут идти так быстро!