Южный поход

По дороге Германов объяснил мне суть ожесточенного спора, из-за которого интеллигентнейшие люди эпохи чуть не разорвали друг другу глотки. Оказывается, они поспорили с ботаником и биологом Иваном Буксгаувым о том, впадает ли река Аракс в Хвалынское, иначе говоря, Гирканское море. На основании математических вычислений и наблюдений за положениями звезд, сам Германов сделал бесспорный вывод о том, что Аракс никак не может доходить до моря и является одним из притоков реки Яксарт. Правда, притоком весьма обширным и глубоким и вследствии этого имеющим полное право именоваться полноценной рекой.

— Вы представляете, а этот осел Буксгаув осмеливается утверждать, что Аракс впадает в Хвалынь и при этом имеет наглость ссылаться на Геродота, Страбона и Птоломея! Может, он еще и Библию возьмет в качестве научного доказательства? — возмущенно восклицал ученый и солдаты с улыбкой разглядывали разбушевавшегося математика.

Вскоре мы подъехали к повозкам научных сотрудников нашей экспедиции. Я еще не имел чести побывать здесь и с интересом заглянул внутрь, узнать, как они обустроились. Что же, надо признать, что на науку царское правительство не пожалело средств и ученые расположились в кочующей армии с максимальным комфортом.

Повозки были крытыми и хорошо продувались прохладным ветерком. В них было удобно лежать на многочисленных покрывалах и вести бесконечные научные дискуссии. В повозках даже имелись переносные печки, редкое по тем временам новшество.

Германов пригласил меня в одну из повозок, из которых доносились крики и ругань. Впрочем, прислушавшись, я услышал, что ругань была особенной, не похожей на низкопробную брань где-то в харчевне рядом с рынком или в порту, среди грузчиков.

— Если бы я не имел чести участвовать в вашем эксперименте по препарированию задней части краснопузой жабы и исследовании ее анальных полостей, Буксгаув, я бы посчитал вас самым, что ни на есть выдающимся кретиникусом, так называемым moron, stultus et insanus! — кричал кто-то в повозке.

— Ах вот как вы заговорили, любезнейший! — громогласно отвечал кто-то другой, очевидно, Ивашка Буксгаув, тот самый сеятель раздоров и ликвидатор гармонии. — А вы забыли сами, как присваивая название новому виду минерала «рудный цветок», вы всего-навсего перепутали флюоритовый камень с изумрудом? Вы еще хотели подвергнуть его процессу кипячения и горения, совершенно забыв о том, что этот процесс сопряжен со страшными опасностями и опасен для экспериментатора? Ладно, ваша смерть так и осталась бы незамеченной, невелика потеря, но вы подвергали опасности студентов университета, олух вы эдакий и «charlatan et escroc de la science»!

Мобилизовав все свои скудные познания в латыни, я пораскинул мозгами и пришел к очевиднейшему умозаключению, что один из ученых назвал Буксгаува «идиотом, дураком и сумасшедшим», а Ивашка не остался в долгу и наименовал своего оппонента «шарлатаном и мошенником от науки». Да, баталия развернулась нешуточная, куда там суворовским драчкам до этих эпических сражений!

Когда мы заглянули в повозку, дискуссия находилась в самом разгаре. Вопли ученых разносились далеко вокруг. В транспортном средстве их собралось человек пять. Буксгаув, грузный краснощекий мужчина, неистово потрясающий кулаками перед лицом своего противника, заметил своего главного врага и закричал:

— Ага, вот он, явился не запылился! Куда это вы запропастились, мой любезнейший профессор? Побежали плакаться к ректору, чтобы он вытер ваши слезки?

— Уважаемый академик, я привел того, кто может разрешить наш спор, — с ледяным спокойствием ответил Германов. — Господа, позвольте представить вам Виктора Стоикова, личного помощника Суворова, гениального медика, путешественника и естествоиспытателя.

Мы продолжали медленным шагом ехать на конях за повозкой и я поежился, желая провалиться сквозь землю и ожидая, что сейчас меня поднимут на смех, как настоящего шарлатана от науки. Но нет, выдающиеся ученые начала 19 века смотрели на меня, как на атланта, сошедшего на землю и собирающегося подарить простым смертным огонь истинного знания.

— Весьма и весьма польщен, — пробормотал Буксгаув и отодвинулся вглубь повозки. — Давно ожидал чести быть представленным вам. Что же вы там едете, заходите к нам.

— Да, да, заходите, уважаемый коллега! — зашумели другие ученые и мне ничего не оставалось делать, как спешиться, привязать Смирного к повозке и забраться в повозку с самыми умными людьми того времени. Германов не замедлил залезть вслед за мной.

В повозке меня усадили в самую середину и наперебой предложили отведать фруктов, конфет и вина. Отведав угощений и похвалив их за гостеприимство, я сказал:

— Господа, мне очень радостно, что вы оказали мне столь высокую честь и пригласили за ваш стол. Я сижу, без преувеличения, с самыми мудрейшими и светлоголовыми людьми в нашей стране, а то и во всем цивилизованном мире. И по этой причине, вы уж меня поймите и не осуждайте, я покорнейше прошу освободить меня от обязанности быть арбитром в вашем неразрешенном споре.