Южный полюс

А вечером проверка показала, что не хватает 10 собак. Странно. Неужели все 10 провалились в трещины? Не может быть. На другое утро два человека отправились к «линии старта» поискать пропавших. По пути они миновали несколько трещин, но там не видно было собак. И ни одна не попалась им навстречу. А дойдя до саней, они увидели, что все 10 недостающих собак преспокойно лежат и спят, свернувшись калачиком. Появление людей не произвело на них никакого действия. Две-три собаки приоткрыли глаза – и только. Они чрезвычайно удивились, когда их подняли и довольно решительно дали им понять, что их ждут дома. Некоторые наотрез отказались в это поверить, покрутились на месте и снова легли. Пришлось силой гнать их домой.

Вот и пойми их! Лежат в 40-градусный мороз в пяти километрах от своего уютного дома, где их ожидает обильная пища. Хотя они провели здесь целые сутки, ни одна не собиралась уходить. Было бы еще лето, солнце, тепло, я бы их кое-как понял. А так я просто теряюсь.

Двадцать четвертого августа солнце впервые за четыре месяца снова выглянуло из-за барьера. Казалось, оно улыбается и кивает старым знакомым торосам, с которыми встречается уже столько лет. Но когда лучи его коснулись «линии старта», солнечный лик выразил явное изумление: «Гляди-ка, они все-таки меня опередили! А я-то так торопилось, чтобы быть первым!» Что верно, то верно, мы выиграли гонку, днем раньше солнца вышли на барьер.

Дату старта еще нельзя было точно определить. Подождем, посмотрим, пока установится сколько-нибудь сносная температура. Пока лютует такой мороз, нечего и думать двигаться в путь.

Все было готово для старта, оставалось только запрячь собак и трогаться. Однако, если бы кто-нибудь заглянул к нам, он не подумал бы, что мы завершили подготовку снаряжения. Ребята кроили и шили усерднее, чем когда-либо. Мимолетные идеи, которым прежде не придавали значения, – будет время, можно сделать, а можно и не делать, – вдруг стали казаться страшно важными. И вот уже нож кромсает шкуры, и растет гора лоскутьев и шерсти. А теперь – за иголку, добавлять к старым новые швы.

Шли дни, а температура воздуха оставалась совсем не весенней. Иногда поднимется до минус 30° и тут же снова опустится до минус 50°. Не очень-то приятно ходить так и ждать. Мне все казалось, что один я хожу и жду, а другие давно в пути. Впрочем, так казалось не только мне.

– Хотел бы я знать, куда Скотт уже дошел?

– Да он еще и не выходил. Слишком холодно для его пони, неужели не понимаешь?

– А кто сказал тебе, что у них такой же мороз, как у нас? Может, у них там под горой много теплее, а уж тогда, бьюсь об заклад, они не будут лежать на боку. Эти ребята уже показали, на что способны.

Такие реплики можно было слышать каждый день. Многие из нас страдали от неопределенности, а я буквально изводился. Я твердо решил стартовать при первой возможности. Кое-кто считал, что, стартовав слишком рано, мы многим рискуем, но меня это возражение не убеждало. Ведь если станет чересчур холодно, можно просто взять и вернуться. Так где же риск?

Первый день сентября – минус 42°. С такой температурой уже можно сладить, но все-таки лучше повременить. Вдруг это снова обманный ход природы. На другой день – минус 53°, ясно, безветрие. 6 сентября – минус 29°. Наконец-то перемена, давно пора! На следующий день – минус 22°. Слабый восточный ветерок воспринимался как теплое дыхание весны. Дождались-таки подходящей температуры для старта. Все готовы. Завтра в путь…

Наступило 8 сентября. Мы поднялись в обычное время, позавтракали и приступили к сборам. Дел было немного. Пустые сани, на которых нам ехать к «линии старта», стояли наготове, захватил кое-какую мелочь и кати. Но как раз из-за того, что у нас было мало вещей, на сборы ушла уйма времени. Нам предстояло запрячь в пустые сани 12 собак, и мы предчувствовали, что придется с ними помучиться. Каждую собаку подводили к саням и запрягали двое.

Самые предусмотрительные из нас зачалили свои сани за кол, надежно вбитый в снег. Другие довольствовались тем, что опрокинули сани, а кое-кто проявил полную беспечность. Надо было закончить приготовления до того, как первый тронется с места. А то ведь тем, кто замешкается, не удержать собак, и покатят, не подготовившись как следует.

Собаки в это утро совсем отбились от рук. В двух упряжках были суки в поре, и они вносили разлад не только в свою упряжку, но и в другие. Один из каюров предусмотрительно оставил свою даму дома, запер ее в помещении артели. Да только это его не спасло от хлопот. Псы прыгали на задних лапах и дергали сбрую, норовя удрать в артель. А каюр только хитро улыбался. Он знал: как только упряжка тронется, в азарте бега любовь будет забыта. Другой каюр не стал выпрягать даму, дескать, это его лучшая собака, без нее он далеко не уедет.