Южный шторм (СИ)

Офицер попытался встать. Грубый тычок прикладом в грудь вернул его на место. Голова стукнулась о твёрдое, внутри черепа натурально разорвалась шрапнель.

- Сидите смирно, господин субалтерн, не то свяжу.

Рикас медленно поднял глаза, с приклада на руки, держащие винтовку, и владельца этих рук – сержанта Балло. Быть может, правильнее говорить – пирата Балло?

Гнев от предательства самого верного человека вытеснил и боль, и сознание отчаянности собственного положения. Увидев, как бывший командир сжался в пружину перед броском, изменник радостно хохотнул:

- Давай-давай, щенок! Мне только повод нужен, чтобы ещё разок врезать по твоей пустой заносчивой башке. Балло туда, Балло сюда, Балло вперёд под пули, а синьор тей только командовать горазд, так? Ничего. Наши пришли. Теперь всё тебе отольётся, сучий потрох!

Как ни странно, речь пирата внесла успокоение. Одно дело – солдат предал на поле боя. Другое дело – переиграл шпион, давно внедрившийся в ряды, не так обидно.

Рикас скосил глаза в сторону. Движение глазных яблок вызвало всплеск нестерпимой боли. Но гораздо хуже, что среди захваченных в плен солдат его отряда затесалась фигурка Айны. Какого дьявола её понесло сюда? Похоже, родители в один день потеряют обоих детей.

Остаток дня прошёл как в тумане. Из доносившихся звуков и обрывков пиратских разговоров неудачливый офицер восстановил картину боя.

Пираты одолели бойцов Рикаса, обескураженных пленением командира. Потом снесли жидкую охрану лебёдок. Цепи упали в воду. Пароход на полном ходу влетел в бухту, в мёртвую зону для крепостных пушек. По пути получил пяток попаданий, но выдержал. Далее пиратский десант перебил гарнизон, сдавшихся в плен согнали к пристани. Скорее всего – для отправки на невольничий рынок.

Молодому Алайну рабская судьба не грозит, слишком хорошо известна строптивость благородных синьоров. Допросят, поглумятся и… всё.

Айну вряд ли возьмут на корабль. «Женщина на борту» и прочие морские предрассудки неискоренимы. Но и не отпустят. Что с ней произойдёт до отплытия пиратов? Лучше не давать волю воображению.

К вечеру пришла новость. Ополченцы защитили свой город лучше гарнизона. Они перекрыли баррикадами припортовые улочки, превратили угловые дома в импровизированные крепости. Пираты обстреляли их из корабельных и захваченных крепостных пушек, но проломить линию обороны горожан не смогли и отступили, не желая потерь. Найденная на пришвартованных судах и в портовых складах добыча утолила их жажду наживы.

О Рикасе вспомнили заполночь. Как несложно догадаться, за это время его ни разу не покормили, более того – не дали ни капли воды. Весь день он проторчал на пристани, на безжалостном солнце. Из разбитой головы натекла и застыла кровь, в волосах образовался колтун. Охранники и облегчиться позволили лишь раз, весело приговаривая:

- Терпите, благородный тей. Недолго осталось терпеть вообще.

И он держался, тем более в двадцати шагах в том же положении находилась Айна.

Припёрлась куда не звали, дура… Лишь к полуночи сознанием завладела очевидная мысль, что он виноват в бедах семьи, отправившись на чужую войну.

Путающиеся мысли прервали охранники. Понукаемый ими, Рикас поднялся по сходням на палубу пиратского флагмана. У противоположного борта мелькнула идея перевалиться через леер в мутную воду бухты, есть шанс переплыть на противоположную сторону. Но в таком состоянии его не то что пуля нагонит – опередит любой сонный краб. И вообще нельзя бежать, потому что у негодяев Айна. Со вздохом тей переступил порог кают-компании.

Яркий свет после ночного полумрака ударил по глазам. Снова затошнило, напомнив об ударе по голове. Молодой человек опустил веки, осваиваясь с освещением.

- Проходите, господин бывший субалтерн.

Глумливый голос Балло подчеркнул – здоровяк явно не последний в компании пиратов, раз делит с предводителями победный ужин. Вместе с лазутчиком трапезничали трое.

Вожак имел совершенно бесцветный вид и скорее напоминал судебного стряпчего, надевшего флотский камзол лишь для маскарада. Выделялись только светло-жёлтые глаза, абсолютно мёртвые. Рикас внутренне вздрогнул. Он представил, насколько страшен должен быть этот невзрачный субъект, если подчинил огромную пиратскую толпу.

Двое его подручных в большей степени соответствовали приключенческим романам о пиратах южных морей. Один, грубый и широкий, по количеству рубцов на физиономии мог тягаться с князем Алайном. Второй сиял утончённостью просвещенного разбойника. В лице проступал врождённый аристократизм: изящные черты, удлинённый нос, узкие усики, влажные глаза любимца женщин. Флотская форма идеально лежала, не собравшись в складки даже на сидящей фигуре. Рикас мысленно обозвал их Вождём, Павианом и Выскочкой, на большее фантазия в больной голове не расщедрилась. Клички пригодились, потому что никто не соизволил представиться.

На пиратов пленник не произвёл впечатления.

- Шкет. Как и все благородные, - заключил Павиан. – Балло, он и вправду единственный сын князя?