Южный шторм

В чаше размером с голову ребёнка плескалось нечто прозрачное, с диким сивушным ароматом. Алекс выдохнул и даже закрыл глаза…

Пиратское пойло показалось крепче чистого спирта. Напрягая силы не меньше, чем в решающей схватке с императором Мейкдоном, он сдержал кашель, даже улыбнулся.

- Карийский ром, - тоном знатока вымолвила Хели, её голос заглушили одобрительные возгласы пирующих.

- Я сдал экзамен на профессиональную пригодность? – слова с трудом протолкнулись через горящую гортань.

- Нет ещё! – весело возразил Терон. – Потеха только началась. Присаживайся ближе.

Вторую чашу рома было позволено выпить не залпом, а в два приёма. Потом, вопреки правилам злоупотребления горячительным, в чаше обнаружилось креплёное вино, а запить подали тёмное пиво. Постепенно тей утратил всякий счёт опрокинутым в себя сосудам. Возможно, часть угощения он вернул обратно самым неэстетичным образом, что явно никого не удивило – пиршественная зала пропитана соответствующим запахом.

Напиваясь, Алекс помнил – подшофе он не активен. Не болтает, воздерживается от подвигов. Его клонит в сон. В казарменные годы утро после гулянок посвящалось лечению и рассказам о пьяных деяниях. Молодой легионер, к стыду, не помнил ни своих, ни чужих проделок.

Широкая физиономия Терона раздвоилась, потом подёрнулась туманом. Он что-то говорил, говорил, смеялся…

Последнее, что отпечаталось в сознании – внимательные серые глаза Хели под светлой чёлкой с рыжим отливом.

Глава восьмая

- Нашла время и место!

Пока Рикас массировал кисти рук, затёкшие от кандалов, Айна занялась собой. Она расплела волосы, неухоженные с отплытия, и принялась их расчёсывать. Инструментом послужил скелет какой-то рыбы. Торчащие рёбра девушка держала как гребень. Роль зеркала в этой пьесе исполнила солёная лужица.

Они лишь фыркнула.

- Если хочешь смотреться оборванцем, ничего не имею против. А благородная синьорина обязана принимать усилия, чтобы выглядеть достойно.

Рик помянул всех демонов ада. Через сутки, а то и меньше, обнаружится бегство. Если на островах найдётся эфирная станция, способная принять приказ с корабля, их поиски начнутся немедленно. Вдобавок, не на шутку замучила жажда.

- Идём! Нужно искать людей. Или лодку. Если только уже не привлекли внимание стрельбой.

Айна забрала волосы в узел, но не от строго голоса младшего брата. Импровизированный гребень рассыпался, не выдержав схватку с колтуном. Она вынужденно отложила процедуру до более удобных условий.

- Да, синьор субалтерн-офицер. Как скажете, офицер. Вы, конечно, точно знаете, куда нам идти?

Солнце в зените, палит нещадно, почти не отбрасывает тени. Рикас вертикально воткнул палочку в камни.

- Примерно там – север. Мы плыли на юг. Думаю, проскочили остров, упомянутый Орвисом Далматисом. Нам вдоль пляжа – туда. И не улыбайся ехидно… Мне трудно принимать решения за двоих.

Айна изобразила удивление.

- Вот как? Трудно? А в армии – за целый отряд?

- Не путай разные вещи. Армия – это армия, ты – сестра… - Рикас запнулся. Выразить словами очевидные для себя вещи он не сумел.

- Тем не менее, дважды сделал выбор за обоих. Когда открыл капитану, что я – княжеская дочь, и когда принял предложение бежать.

- По-твоему, в Арадейсе было бы лучше промолчать? Ты шутишь? Тебе надели бы ошейник, обесчестили и продали в рабство!

- Обесчестили… Как вы, мужчины, любите рассуждать о чести вообще и женской в частности. Если женщина побывала в чьих-то объятиях до брака, она опозорена, погублена, растоптана, да? Знай же, любая в состоянии симулировать первый раз. Следы грязных лап можно смыть, синяки заживут, плод насильной любви ничего не стоит вытравить. Потеря чести – это другое. Предательство, подлость, недостойный поступок. Если есть совесть, память о таком не смоешь и не вытравишь, - увидев ошарашенный взгляд спутника, Айна рассмеялась и добавила. – Коль так важно, твоя сестра всё ещё хранит честь в самом дурацком смысле этого слова.

Может она и права… Рикас предпочитал надеяться, что его невеста на брачном ложе впервые познает мужчину, подарив девичью честь супругу.

Сестра умолкла, задумчиво поглядывая в сторону моря. Молодой человек поймал себя на мысли, что за последний месяц здорово переменил к ней отношение. Раньше она воспринималась как часть незыблемого мира, построенного взрослыми, хранительница традиций, верная дочь родителей. И непременно отравляющая жизнь бесчисленными шпильками. Наверно, её колкости послужили не последней причиной, когда убегал из отчего дома.

Теперь девушка раскрылась с неожиданной стороны. Ни разу до этого не пролив ничью кровь, без колебаний умертвила двух пиратов, когда здоровые мужчины испуганно жались к противоположному борту. Феноменальным образом обуздала двух хищных дельфинов… хотя обычные тоже хищники…

Тут Рикас сбился с мысли, не слишком подкованный в морской зоологии, и вернулся к рассуждениям о прекрасном поле.