Южный Урал, № 31

Эвальд досадливо потер рукой свою лысую голову и добродушно заметил:

— Смейтесь, смейтесь… Я посмеюсь над вами потом.

Разгоревшийся спор был прерван телефонным звонком. Фини досадливо покривился и положил сигару.

Звонил переводчик Каминский. Извинившись за беспокойство, он передал, что начальник кузнечного цеха просит господина консультанта прибыть на завод. Выслушав просьбу, Фини решительно отрезал:

— У меня есть регламент работы. Мой послеобеденный отдых еще не окончен. Это вам следует знать.

Бросил трубку. Через минуту телефон зазвонил снова. Переводчик повторил просьбу, добавив, что начальник решается просить мистера отступить от правила, так как имеет к нему неотложное дело.

На этот раз консультант раздраженно ответил:

— Хорошо, я приеду. Но передайте мистеру Лещенко, что я делаю это не по служебной обязанности.

Через полчаса оба иностранных специалиста ехали на строительство завода. Дорога была широкая, мощеная, но не покрытая асфальтом. Машина подскакивала на булыжниках. Фини хмурился и молчал. Эвальд, вызвавшийся сопровождать коллегу, закутался в теплую шубу и дремал.

По сторонам дороги началась степь. Снежная поземка стлалась по белому полю. Небо было прозрачное, холодное. Солнце стояло низко над горизонтом. По шоссе, с завода и на завод, шли люди. Лица их багровели от острых порывов ветра. Одни шли, прихватив носы рукавицами, другие то и дело поворачивались к ветру спиной.

Километра через два от окраины города поднимался поселок строителей. Каменные четырехэтажные дома, расположенные на переднем плане, стояли неоштукатуренные, из окон их торчали железные трубы печей-времянок, выбрасывающие в морозный воздух густой, темный дым. Дальше, в степи, кладка жилых домов только начиналась. Еще дальше раскинулись корпуса завода. После тихого города с его провинциальными домиками и сугробами снега действительно открывался новый мир, предвестник великих свершений.

Возле заводоуправления машина остановилась. Эвальд высунул голову из мехового воротника и, кивнув в сторону завода, многозначительно сказал:

— Дорогой Фини, этот красавец сделал бы честь любому американскому городу. Они создали его за три года. И с этим надо считаться…

2

В кабинете начальника кузнечного цеха Сергея Михайловича Лещенко шло совещание. Собрался весь цеховой коллектив. Здесь, тесно расположившись на скамьях, сидели монтажники из трестов «Котлотурбина», «Бензоскладстрой», «Госсантехстрой», сварщики, каменщики, мастера и инженеры.

Совещание шло, как видно, уже давно и без перерыва, потому что в кабинете было жарко, накурено.

Оба американца, не глядя по сторонам, прошли к столу и, усевшись на освобожденные им места, окаменели. Было ли это подлинное равнодушие или только игра в безразличие, трудно судить. Во всяком случае, на лицах господ консультантов нельзя было прочесть ни одобрения, ни сочувствия, ни тени волнения.

В кабинете сразу повеяло холодком.

Лещенко, перед этим державший речь, вежливо поклонился прибывшим.

— Уважаемый господин консультант. У нас очень серьезный вопрос. Правительство поручило нам сократить срок пуска отделения легких молотов и с 25 февраля начать изготовление звеньев гусениц трактора.

Каминский перевел.

Брови мистера Фини высоко поднялись.

— О! — произнес он. — Так не может быть.

По рядам участников совещания пронесся легкий шумок. Лещенко нахмурился.

— Это должно быть. Приближается весна. Звенья нужны стране как запасные части к тракторам, которые будут работать на полях наших колхозов.

Фини пожал плечами.

— Но, — сказал он с нескрываемым удивлением, — ведь до срока, о котором вы говорите, осталось всего восемь дней!

— Мы всё учитываем, — подчеркнуто ответил начальник цеха, — и знаем — задача не легка.

Господин консультант кивнул головой. Да, ему об этом тоже хорошо известно. Он уже не раз бывал на месте монтажных работ. Вся площадка загромождена оборудованием, кругом горы земли, канавы, траншеи, в беспорядке сваленные трубы. Все надо убрать, поставить на место, вдохнуть жизнь в сложную систему парового и нефтяного хозяйства, в молоты и нагревательные печи.

— На все это требуется, по крайней мере, три-четыре недели, — решительно заявил он. — Я знаю это из опыта.

— Да, но подобный срок исключается, — ответил Лещенко. — Мы здесь с товарищами уже все обсудили и думаем, что задание правительства выполним.

Сделав короткую паузу и как бы стараясь смягчить решительный тон своей речи, он вежливо спросил:

— Согласны ли вы нам помочь, господин консультант?

Вопрос был поставлен прямо и так неожиданно, что мистеру Фини ничего не оставалось, как так же прямо и откровенно ответить. И он ответил:

— Это решение нереально. Мы, американцы, деловые люди. Поэтому, как представитель фирмы, я не могу принимать участие в каких-либо планах, выходящих за деловые рамки.

Эвальд, до сих пор молчавший, одобрительно кашлянул. Он знает русских как упорных людей, но факты — упрямая вещь. Невозможное есть невозможное, чудес не бывает.

Лещенко прошелся возле стола.