Южный Урал, № 6

Вспомнив Москву, Леонид вдруг почувствовал такое сильное желание быстрей вернуться домой, как будто он жил в этом изрезанном узкими каналами с перекинутыми через них бесчисленными мостами голландском городе уже по меньшей мере четыре года. А на самом деле он был здесь всего четвертый день.

Закончив первый круг, снова пробежал по липовой аллее, мимо клумб с цветами. «Вспомнил! Гиацинты — вот как называются эти цветы!» — подумал он и поднялся на горку. Шоколадного цвета машина все еще неподвижно стояла на шоссе, и все так же из-под нее торчали ноги шофера. Но два пассажира теперь не бегали вокруг машины; один из них небрежно прислонился спиной к кабине, а второй — высокий парень в клетчатом пиджаке с ярким малиновым платочком, торчащим из кармана, стоял, опершись на тяжелую дубовую трость, и оба с независимым и скучающим видом пристально смотрели на Леонида.

«Однако! — подумал Кочетов. — Кажется, они плотно застряли!»

Он закончил второй круг и начал следующий. Третий раз взбежав на горку, он заметил, что двое юношей уже стоят не около машины, а возле забора. Вдруг, когда Леонид пробегал мимо них, парень в клетчатом пиджаке с размаху кинул в него палку. Очевидно, кидавший набил на этом деле руку: палка была брошена ловко и сильно. Леонид почувствовал острую боль в ноге и упал. Он все же успел заметить, как шофер сейчас же выскочил из-под машины, прыгнул в кабину, и шоколадного цвета автомобиль вместе с пассажирами быстро скрылся за поворотом. Очевидно, он вовсе и не был поврежден.

Нога у Кочетова быстро опухала. На коленке, куда попала палка, появился синяк. Сидя на дорожке, Кочетов растирал ногу, сгибал и разгибал ее. Каждое движение причиняло боль.

— Спокойно, спокойно, товарищ Кочетов! — говорил он сам себе. — Все равно ты будешь плыть. Будешь плыть, и на зло врагам обгонишь всех!

Хромая, он пошел глухой, боковой тропинкой к дому, старательно избегая встречи с товарищами. Он не хотел, чтобы они узнали о несчастье. Помочь все равно не смогут. Только разволнуются понапрасну.

Леонид, стараясь не хромать, незаметно прошел в свою комнату. Надо было позвать Ивана Сергеевича. Но как это сделать, чтобы никто не догадался, что что-то случилось? Леонид придумал: он попросил массажиста Федю позвать Ивана Сергеевича якобы на партию в шахматы.

— До начала состязаний еще успею обыграть своего тренера, — нарочно пошутил он, расставляя фигурки на доске.

Федя был отличным массажистом, страстным болельщиком и вообще хорошим парнем, но любил поболтать. Доверять секрет ему не следовало.

Иван Сергеевич, узнав, в чем дело, на миг оторопел. Но растерянность его продолжалась лишь мгновение. Через секунду он уже оправился от неожиданности. Заперев дверь, Галузин подставил ногу Леонида под струю холодной воды и опустился на колени, ощупывая опухоль.

Мысль его работала быстро. Он очень волновался, но старался казаться спокойным. Шутка сказать! Первый раз советские пловцы выехали за границу, и вдруг за час до состязаний какие-то мерзавцы выводят из строя лучшего пловца. Проклятие!

Буржуазные газеты, конечно, сделают вид, что не верят в нападение фашистских хулиганов, и будут кричать, что русский чемпион просто струсил. Обращаться в полицию тоже бесполезно.

Иван Сергеевич был человек действия, он не любил пустых размышлений. С больной ногой не поплывешь? Не поплывешь? Вылечить ее сейчас невозможно? Невозможно! Значит, надо снять Кочетова с соревнований и позаботиться, чтоб остальные четыре пловца не волновались, не пали духом и прошли дистанцию в полную силу. Времени до начала матча — в обрез, и размышлять долго некогда.

— Так… — спокойно сказал Галузин. — С этим хулиганьём мы еще потом поговорим. А пока… — он развел руками, — снимаю тебя с соревнований.

— Смеетесь, Иван Сергеевич?! — закричал Кочетов. — Я буду плыть! Иначе вся команда потеряет уйму очков. Да что говорить! Вы представляете, какой крик поднимут газеты?! Они и так трубят, что мой рекорд фальшивый, а теперь будут вопить, что чемпион Советского Союза просто струсил, испугался своих противников!

Иван Сергеевич и сам все это отлично понимал. Но как плыть с больной ногой? Ведь на ноги пловца падает огромная нагрузка — пловцы специально тренируют и ноги, и отдельно стопы ног, чтобы добиться неутомимых резких и сильных движений. Никогда еще в истории спорта рекордсмены не выступали с поврежденной ногой.

Если Кочетов и пройдет дистанцию — какой результат он покажет с больной ногой? Ведь сюда собрались лучшие пловцы мира, борьба будет жестокой. Что, если Леонид пройдет дистанцию плохо? Ведь зрители не знают, что у него больная нога. Тогда уж газеты наверняка объявят мировой рекорд Кочетова фальшивкой большевиков.

Имеет ли он, руководитель команды, право так рисковать?

Трубка Ивана Сергеевича грозно сопела. Очевидно, поняв его сомнения, Леонид встал, прошелся по комнате и, глядя прямо в глаза Галузину, твердо сказал:

— Я буду плыть! Я поплыву, товарищ Галузин. И ручаюсь — не подведу команду! Мы с вами не только спортсмены, Иван Сергеевич, мы — коммунисты!