Южный Урал, № 2—3

Любо, товарищи, мчать далеко,
В поезде ехать, который
Кто-то назвал хорошо и легко,
Точно и весело: скорый!
Так и мелькают столбы за окном,
Так и летят перелески.
— Ну-ка, откинь-ка, сосед-агроном,
В сторону шелк занавески!
Видишь, под горку идет грузовик,
Белый дымок завивает?
— Вижу отлично, сосед-плановик,
Что тебя в нем привлекает?
— Как это «что»? Здесь одни журавли
Жили в болоте когда-то.
В прошлом году здесь шоссе провели
Прямо к цехам комбината.
— Это не шутка! Ты глянь вон туда.
Там был участок пропащий,
Густо росла лишь одна лебеда,
А нынче здесь сад настоящий.
Яблони с кедрами рядом растут.
Вот, брат, дела-то какие!
А там вон плотину возводят, а тут
Строят дома заводские.
Глядят пассажиры на вехи пути,
Покрытые снежною пряжей,
Глядят и не могут глаза отвести
От мимо летящих пейзажей.
— А вы, молодой человек, до Москвы?
— В Москву. Из Москвы до Рязани.
— Понятно, понятно, голубчик… А вы
В Москву, дорогая маманя?
— А я на доклад в Министерство угля.
Впервые в столицу… Приятно!
И все же, вы знаете, думаю я
Скорее вернуться обратно.
Всего только сутки в пути нахожусь,
А сердце тоскует по дому.
Выходит, никак в москвичи не гожусь,
Привык я к Кузбассу родному.
…Синеет, темнеет уже за окном.
Колышется песня, крепчая,
Согретая добрым холодным вином,
Кружкой горячего чая.
Секут темноту паровоза гудки.
Бушует огонь поддувала.
И с насыпи в поле летят светляки,
Как в ночь на Ивана Купала.

Р. Шнейвайс ОГНИ МАГНИТОГОРСКА (Послевоенные очерки)

ПЛАВИТСЯ СТАЛЬ

В городском театре проходил общезаводской слет стахановцев. До начала оставалось еще минут двадцать, и народ группами собирался в фойе, курилке, буфете, шел во Дворец культуры металлургов, что по соседству, чтобы посмотреть выставку картин художника Георгия Соловьева.

Соловьев — старейший художник Магнитогорска, мастерски владеющий и кистью, и карандашом, и резцом. Выставленные им картины, эскизы, наброски, гравюры полны жизни, радости и света. Острым, наблюдательным взглядом художник улавливает такие детали, которые, действительно, характерны для молодого, растущего города. Каждое полотно и рисунок отражают все то новое, что рождается в этом удивительном городе.

Смотришь на все эти картины, эскизы, гравюры, рисунки и кажется, что они ведут по историческим местам, живописно, правдиво и наглядно рассказывают были горы Магнитной с давних дней до нашего времени.

Вот прошлое: горы, покрытые снегом, черными пятнами выделяются ямы рудных разработок; люди в старомодных кафтанах лопатами выгребают куски железной руды, кладут ее на носилки, засыпают ею плетеные сани. Длинной вереницей уходит вдаль обоз с рудой — ее везут за сто верст, на Белорецкий завод купца и промышленника Пашкова.

Да вот и он — горнопромышленник Пашков — самодовольный и хищный, жестокий и хитрый. Он стоит на крыльце в окружении компаньонов и провожает взглядом обоз с рудой; вдали виднеются контуры старого уральского завода.

Старозаветный уральский горнопромышленник против обновления техники доменного дела, ему ни к чему печи, работающие на коксе. Достаточно жадными руками выгребать с горы Магнитной богатую железом руду и выплавлять чугунные чушки, а весной, в половодье, сплавлять их на баржах по многочисленным мелким уральским рекам в Центральную Россию. Алчным взглядом провожает он обоз с рудой горы Магнитной. Идут и идут обозы, и рядом плетутся понурые, уставшие возчики, прошагавшие всю многоверстную дорогу через горные перевалы Белорецкого тракта.