Южный ветер

Невозможно сомневаться в том, что ей пришлось пережить немалые страдания. Епископ вспомнил, как она выглядела, как звучал её голос во время их первой встречи на вилле «Мон-Репо», и подумал, что если бы не муж и ребёнок, она скорее всего лишила бы себя жизни, чтобы избавиться от этого негодяя. Невозможно сомневаться и в том, что она как следует всё взвесила. Разумные люди не предпринимают столь серьёзных шагов, не обдумав возможные последствия. Должно быть, она по мере сил старалась уговорить Мулена, прежде чем прийти к заключению, что с ним ничего поделать нельзя. Она хорошо его знала — и хорошо знала себя. Она лучше чем кто бы то ни было понимала, что её ждёт, окажись она во власти Мулена. Семейная жизнь её будет разрушена, ребёнок станет незаконнорождённым, а саму её и Мидоуза изгонят из общества — в итоге, три сломанных жизни. Ясно, что мисс Мидоуз подобное будущее не привлекало. Она не понимала, почему её жизнь должна быть разбита — лишь потому, что некий постыдный параграф Свода законов поддерживает какого-то прохвоста? Мулен был надоедливым насекомым. Его следовало смахнуть в сторону. Видеть в таком поступке трагедию просто смешно!

Он задумался о незначительности человеческой жизни. Тысячи достойных, честных людей сметает водный поток… И это никого не волнует! Одним отвратительным шантажистом больше, одним меньше: кому какая разница?

Загадка? Никакой загадки в его кузине не было. Кит назвал её тигрицей. Правильно назвал. Не каждый родитель сделал бы то, что сделала она. Правда, не каждый и встаёт перед такой необходимостью. Не каждому хватает мужества. Если бы все так же сражались за своих детей, наша раса стала бы сильнее и лучше. Размышляя об этом, он не просто всё понял. Он одобрил мисс Мидоуз, спасшую свою семью. Она была лучшей среди ей подобных.

Внезапно он вспомнил ещё одну мать — с пассажирского судна, которое доставило его на Непенте, некрасивую крестьянку в чёрном, со шрамом поперёк щеки, вспомнил, как она пыталась утешить страдающее дитя. Что сказал тогда Мулен? «Бросить его в воду! Нередко это единственный способ избавиться от помехи.» В воду. Сам так сказал, слово в слово. Он стал помехой, вот его в воду и бросили. Неприятно, наверное, было лететь, вращаясь в воздухе, всё-таки восемьсот футов. Но люди, на странный манер Мулена внушающие к себе нелюбовь, заслуживают всего, что они получают. Разумная женщина с таким нелепым положением никогда мириться не станет, если, конечно, отыщет средства положить ему конец.

Есть же у человека обязательства перед самим собой, n'est-ce pas?

Определённо есть.

Всё это ясно, как Божий день. И мистер Херд решил, что достаточно возился с Муленом, — на земле и без него так много интересного. Ничтожный маленький эпизод! Он решил, что его следует отнести к разряду незначительных событий. Хорошо, что эта история осталась на втором, так сказать, плане его непентинских впечатлений. Там ей и место. И всё-таки странно, что наиболее уважаемая на острове женщина должна была оказаться убийцей.

«Подумать только! — размышлял он. — До чего же всё странно. Я как-то эти вещи никогда под таким углом не рассматривал. Это показывает, насколько следует быть осторожным… К тому же ещё моя родственница. Гм. Кое-кто, если бы прознал об этой истории, назвал бы её компрометирующей. Ну и ладно, а я вот начинаю думать, что она, пожалуй, делает честь нашей семье. Побольше бы таких женщин. Всем матерям следует быть тигрицами.»

— Вы не замечаете, граф, что воздух сегодня как будто искрится? Что в нём появилось нечто прозрачное, освежающее?

— Как не заметить, — откликнулся граф. — Я даже могу назвать вам причину. Сирокко на время стих. Ветер сменился на северный. От этого всё вокруг выглядит ярче. И человек начинает видеть вещи в истинном свете, не правда ли?

— В точности то, что я чувствую, — сказал мистер Херд.

ГЛАВА L

Состоявшаяся тем же вечером пирушка могла выродиться в подобие оргии, если бы не умелое вмешательство Дениса, решившего не позволить Киту разыгрывать дурака. Пирушка происходила в самой известной из непентинских пещер — в таверне Луизеллы, посвящённой, в силу сложившейся практики, служению Бахусу и Венере.