Иван Берладник. Изгой

    В самом Галиче скоро узнали о потерях. Не всех корабельщиков взяли в плен, не всю охрану перебили. Кому-то удалось бежать, кого-то отпустили по доброте душевной, красуясь своей силой и уверенные в удаче. Не только у старого Серослава пропали товары - не дождался своих ладей, посланных в Олешье, боярин Хотян, отец Степана, приторговывавший рыбой боярин Избигнев Ивачевич готовился считать убытки. А Илье Щепановичу было ещё хуже - он нанимал работников вольных, большинство из них легли под мечами и копьями берладников или пошли на дно, и теперь надо было как-то рассчитаться с семьями погибших. Да что бояре - у самого князя Ярослава, который ждал товаров из Византии, лихие люди потопили два судна. Забрали дорогие шелка и бархаты, иноземные книги, которые он вёз в дар монастырю, пряности, до которых был князь большой охотник, и самое ценное - подарки от тётки, отцовой сестры, царицы Марии.

    Последнее было горше всего - дружбу с Византией Ярослав Галицкий считал самым главным в жизни. Мало кто из русских князей мог похвастаться таким родством - разве что покойник Долгорукий. Но да помер он, что теперь говорить, а старшие сыны его, говорят, мачеху-гречанку знать не хотят. Выделили городок, где Андрей Юрьич приказал ей жить вместе с малолетними сынами Михалкой да Всеволодом. И горше всего было то, что виновником потери был воскресший из мёртвых Иванка Ростиславич, Берладник прозвищем.

    До этого больше по привычке и от досады желал Ярослав ему смерти. Берладник был не только законным соправителем Галиции - он осмелился похитить у него любовь жены. Ольга Юрьевна сторонилась мужа. Не так давно родила ему дочь, названную Евфросиньей. Ярослав, довольный тем, что у него уже есть сын, даже не взглянул на новорождённую - разве что посетил обряд крестин. А так и не помнил, как девочку звать.

    В прошлом году, казалось, улыбнулась судьба - согласился Юрий Долгорукий выдать ненавистного Берладника. Того уже привезли окованного в цепях в Киев, уже бросили в поруб, уже посланные Ярославом Избигнев Ивачевич и Степан Хотянич были готовы везти его в Галич на казнь, уже и гонца выслали - мол, встречайте! - но Юрию не иначе как вожжа под хвост попала. Послушался каких-то попов, которые в междукняжеских отношениях не смыслят ничего, и отправил Берладника обратно в Суздаль. До Суздаля изгой не доехал - пропал где-то под Черниговом. И - нате вам! - объявился живой и здоровый в Берлади!

    Получив от своих людей сведения, что на Подунавье снова гуляет лихой князь, собирая под руку всех подряд, Избигнев Ивачевич пришёл с этой вестью к Ярославу Владимировичу. Тот выслушал боярина, сидя на стольце, хмуря светлые брови и щуря бледно-голубые глаза.

    - Истинно ли сие? - спросил он, когда боярин договорил. - Берладник ли то есть?

    - Истинный Бог, княже! - Избигнев перекрестился. - Холоп мой, Ерошка, самого его живого зрел. Тот хотел моих воев к себе переманить. Одни согласились, да и Ерошка для виду тоже. А потом коня увёл ночью и ко мне прискакал. Я приказал его в батоги за то, что товары не устерёг.

    - Что в батоги - это хорошо, - задумался Ярослав. - Холоп должен знать своё место.

    - И, княже, не у одного меня Иванка этот товары похитил. Спроси у кого хошь из своих думцев - и Щепан Хотянич пострадал, и Серослав, и Хотян Старый…

    На другой день всё подтвердилось. Не только думцы, как сговорившись, стали жаловаться князю на убытки - пришла и для самого Ярослава горькая весть о потерянных товарах из Византии.

    Услышав о последнем, Ярослав впал в ярость. Не обращая внимания на случившихся тут же бояр, закричал, затопал на гонца ногами:

    - Это как же ты, пёс поганый, княжьих товаров не уберёг? Да куда же ты смотрел?

    Десятник охранной дружины виновато моргал глазами, стоя на коленях:

    - Да смотрели мы, княже! В оба глаза смотрели!… Они налетели, как туча чёрная! Стрелы мечут, как половцы, не укроешься от них. Сотника Кольцо сразу убили. Мы с ними секлись до смерти…

    - Чего ж ты жив? - заорал князь. - В полон сдался?

    - Мёртвым меня сочли, - десятник коснулся повязки на голове. - По шелому мне вдарили - я упал с коня. Как в бою насмерть не затоптали - сам не ведаю…

    - Да лучше бы тебе, нехристь, и погибнуть тамо! - крикнул Ярослав. - Жизнь свою никчёмную спас, а товары мои! А дары византийские… Чего будет-то теперь!

    - Теперя они Берладнику достанутся, - себе под нос сказал кто-то из бояр. Ярослав услышал негромкие слова. Он побагровел, глаза налились кровью. Вскочив с места, князь затопал ногами:

    - Вон! Все вон! Этого убрать! На конюшню! Запороть! В поруб бросить!

    - Да как же это, княже? - воскликнул десятник, когда ворвавшиеся гридни подхватили его под локти, заламывая руки назад. - Я ж тебе верой и правдой…

    - Кабы верой и правдой, так лучше бы ты там насмерть сгиб, а товары мои сберёг! Берладнику ты продался, пёс! Пёс! Пёс!… Все вы псы! Только и ждёте, как бы меня предать!

    - Да, княже, мы за тебя… Да мы завсегда с тобой… Да только прикажи, - забубнили бояре. - Сами убытки понесли… По миру нас пустил проклятый Иванка…