Иван Болотников

Левобережье золотилось песчаными плесами и отмеля-

ми, с бесчисленными зелеными островками, над которыми носились крикливые чайки. Болотников глядел на синие воды, на заливные луга с тихими, сверкающими на солнце озерами, на голубые заволжские дали и думал с каким-то приподнятым, бодрящим душу упоением:

«Велика ты, Волга-матушка! Раздольна… Сесть бы сейчас в стружок и плыть-тешиться на край света. И ничего-то бы не ведать – ни горя, ни печали… Ох, велика да раздольна!»

Долго любовались казаки матушкой Волгой, долго не отрывали глаз от безбрежных заречных просторов.

– Дошли к сестрице донской, – тепло молвил дед Гаруня. – Почитай, лет двадцать Волги не видел. И красна ж ты, матушка!

Когда собирались в далекий поход, деда Гаруню брать ‹ не хотели. Но тот так заершился, так вскипел сердцем, что казаки смирились.

– Ладно, дед, возьмем. Но пеняй на себя.

– А пошто мне пенять, вражьи дети! Да я любого хлопца за пояс заткну. И глаз востер, и рука крепка, и в седле молодцом! – шумел Гаруня.

Дед и впрямь оказался молодцом. Не ведал он ни устали, ни кручины, даже в сечи ходил. Но в битвах его оберегали пуще отца родного, заслоняя от неприятельских ударов.

На волжской круче донцы сделали привал. Болотников созвал начальных людей на совет. То были казаки, возглавлявшие сотни.

– Войску нужны струги, – молвил Болотников. – Где и как будем добывать?

Старшина призадумалась.

– Встанем тут да караван подождем. Самая пора купчишкам плыть, – высказался Степан Нетяга.

– Караваны-то пойдут, но как их взять, Степан?- спросил Нагиба.

– Ночью. Как пристанут к берегу, так и возьмем. Лишь бы выследить.

– Плохо ты знаешь купцов, – усмехнулся Болотников. – Спроси у Васюты, что это за люди. Видел ты когда-нибудь, Шестак, чтоб купцы к берегу приставали?

– Чать, они не дураки. Ночами купцы на воде стоят. Волга – самая разбойная река. Вылезут ли гости на берег?

– Вестимо, друже, – кивнул Болотников. – Купцов врасплох не возьмешь.

– Как же быть, атаман? – развел руками Нагиба.

– Без челнов на Волге, как без рук. Не вплавь же на купцов бросаться, – сказал Нечайка.

– А може, на Саратов двинем? – предложил Васюта. – Там судов завсегда вдоволь. Купчишек в воду, а сами за весла.

– А что, батько, дело гутарит Васька, – одобрил Нечайка. – Ужель не отобьем струги?

– Можем и не отбить.

– Так мы наскоком, батько. Враз стрельца одолеем!- загорелся Нечайка.

– Ишь, какой ловкий, – вновь усмехнулся Болотников. – Поедешь пировать, да как бы не пришлось горевать. Стрелец ноне тоже ученый.

Но как казаки ни думали, как ни гадали, так ни к чему и не пришли. Правда, у Болотникова зрела одна задумка, но вначале ему захотелось потолковать с дедом Гаруней.

– Гутаришь, бывал здесь, дедко?

– Бывал, – степенно кивнул Гаруня, покуривая люльку. – Мы тут с Ермаком Тимофевичем всю Волгу облазили. Гарный был атаман!

– А есть тут на берегах деревеньки?

– В те года, почитай, и не было. Опасливо тут деревеньки рубить, ногаи под боком. Народ к городам жмется.

– Тогда и вовсе худо.

– А пошто те посельники, атаман?

– Посельники на реке без челнов не живут. Плыли мы с Васютой, видели. Но то было до Тетюшей.

– Далече, атаман, – дед Гаруня, окутывая старшину клубами едкого дыма, подумал малость и молвил. – Есть посельники, хлопцы.

Все уставились на деда, а тот выбил из трубки пепел и продолжал:

– И челны у них были. Живут в лесах дремучих, на Скрытне-реке. Верст сто отсель. То плыть вверх по Волге, до Большого Иргиза. Река та в Волгу впадает. А супротив, на правом берегу – горы да леса. Глухомань! Вот туда-то и сунемся, дети, там и струги добудем.

– В глухомани?.. Околесицу несешь, дед, – фыркнул Нетяга.

– Околесицу? – осерчал Гаруня. – Нет, вы слышали, дети? Сбрехал я хоть раз?

– Не сбрехал, дедко.

– Гутарь дале!

– Гутарю, дети… Там, средь глухомани, речонка бежит. Неприметная речонка. Версты две по ней проплыть – и крепостица откроется.

– Чья, дедко?

– Экой ты будоражка, Нечайка… Крепостица та русская. Мужики в ней от бояр укрылись. Чертов угол, трущоба. Туды не токмо стрелец, но и медведь забоится ступить.

– Как же ты там с Ермаком очутился? – полюбопытствовал Васюта.

– Э, хлопец. Ермак и не в такие края забирался. Али не слышал, что он Сибирь покорил?

– Как не слышать, дедко. О том и стар и мал наслышан. Велик Ермак!

– Велик, хлопец. Не было на Дону славней казака. Его ноне вся Русь почитает. Царь Иван Грозный соболью шубу со своих плеч пожаловал.

– Но ты-то как с ним очутился? – продолжал выспрашивать Васюта.