ИВАН БОРОДУЛИН

Не успел расположиться, как меня позвали в траншеи. Там"рядом с командиром полка я увидел массивную фи­гуру генерала Худалова. Прошу у него разрешения обратиться к подполковнику, но генерал прерывает меня:

— Почему немец ушел с обороны?

Я стою, как столб, и ничего не могу сказать от изум­ления. Как же так, двадцать минут назад фрицы были в траншеях. Не могли же они за это время покинуть их? И откуда генерал может это узнать?

— Я вас спрашиваю: почему немец покинул оборо­ну?— в голосе генерала раздражение и еще какая-то торжественная нотка.

— Немцы в траншеях, товарищ генерал,— уверенно возражаю я, понимая, что комдив берет меня «на арапа».

— Ушел немец, а вы прозевали!—уже с насмешкой говорит генерал.— Какая же вы, к дьяволу, гвардейская разведка!

PAGE202

— Немцы на месте, товарищ генерал, в траншеях, и если разрешите, мы снова проверим и докажем.

— Теперь не проверите, опоздали. Но учти, голову сниму, если немцев нет в траншеях.— И генерал, повер­нувшись к подполковнику Пасько, бросает: — Через три минуты.

А я, все поняв, лечу в палатку и ору: «Выходить!» Все выскакивают, не понимая, в чем дело.

И в это время с тыла, у нас за спинами, раздается уже привычное нам громовое шипение гвардейских ми­нометов—«катюш». Воздух, всю землю потрясают уда­ры колоссальной мощности. Началось!

Вражеская артиллерия, сделав несколько ответных выстрелов, замолчала. Солдаты и офицеры, беспечно вы­сунувшись из-за бруствера, смотрели на оборону врага, которую окутало облако сплошного дыма и огня. Мы ничего не слышали, кроме воя снарядов и грохота раз­рывов.

Полтора часа, не переставая, шла обработка перед­него края противника, и вот поднялись цепи. Взметну­лись красные полотнища знамен, рванулась и понеслась к высоте пехота. Уже слышно, как солдаты кричат «Ура!»

Заработало несколько вражеских пулеметов, но пе­хота, обтекая справа и слева опасные участки, переска­кивает траншеи и уходит дальше, на ту сторону сопки, которой нам не видно.

Пора и нам. Пасько дает команду, и мы несемся, зная, что после нас не должно остаться ни одного стре­ляющего немца — ведь за нами идет командный пункт полка:

К полудню полк вышел в долину реки Титовки. Нем­цы, подтянув артиллерию, держали под обстрелом все

203

подходы к реке. К тому же нашим войскам нужно было найти наиболее безопасные и удобные места для пере­правы. Конец дня прошел в артиллерийской дуэли, а мы раздобыли первые трофеи — несколько красивых буты­лок настоящего английского рома. Командир полка, по­пробовав, похвалил напиток.

Устроившись на берегу небольшого озера в немец­кой землянке, мы отдыхали, так как ночью предстояла большая работа. Надо было найти самые мелкие броды, установить скорость течения, состояние дна, крутизну бе­регов.

Титовка на нашем участке оказалась паршивой рекой в смысле переправы. То у нее дно было илистым, непри­годным для обозов и танков, то слишком крутыми ока­зывались берега. За ночь мы нашли три брода для пехо­ты, и только один годился для обозов и артиллерии. Но и этого оказалось достаточно. Утром, переправившись, полк возобновил наступление и к полудню продвинулся до старой луостарской дороги, той самой, где мы когда-то брали своего первого «языка».

Немцы отходили, оставляя сильные заслоны с артил­лерией и минометами. Особенно досаждали противотан­ковые пушки, которые вели стрельбу прямой наводкой, в результате чего наша пехота подолгу лежала, прижав­шись к земле, и теряла солдат.

Наш взвод разведки двигался вместе с командным пунктом полка. Вдруг из-за поворота дороги, огибающей высокую сопку, мы увидели бегущих навстречу солдат — они отступали. Командир полка приказал как можно бы­стрее поднять штабного «максимку» на высоту. Через несколько минут я лежал за пулеметом и вел стрельбу поверх голов отступавших. Пехота стала залегать и ока­пываться. Вскоре на высоту поднялся сам подполков-

НМ

ник Пасько и устроился за пулеметом, а нам дал команду позглавить атаку, воодушевить пехоту личным примером. Мы спустились с высоты и, сбросив бушлаты, рванулись. Нас обогнал на ходу невесть откуда взявшийся танк Т-34. Пройдя метров сто, он неожиданно встал, а затем густо задымил. Мы еще продолжали бежать вперед, но уже чувствовали, что пбхота снова залегла и нет такой силы, которая бы смогла ее поднять.