Иван-да-марья

Я уже спустил было ноги с постели и хотел одеваться и Зою попросил:

— Передай, пожалуйста, мне рубашку.

— Отстань, — ответила она, все еще держа обиду на меня, а дверь в гостиную была открыта, и там уже промелькнуло Кирино платье.

— Мама, да где же Кира? Кира, — звала сестра.

— Я здесь, — откликнулась та, и судя по голосу, она была полна любопытства.

— Мама, что же это, — возмущенно сказал я, — Зоя ее зовет и распоряжается в моей комнате, а я еще в постели. Господа, я не одет, дайте же мне встать. Зоя, право, ведь неудобно.

— Боже мой, — сказала сестра, — подумаешь, какая важность — он еще не одет.

— Видишь, она со мной совсем не считается, — сказал я брату и услышал, как Кира в гостиной рассмеялась.

Брат, улыбаясь, посмотрел на меня. Мама держала его руку.

— Надо дать Феде одеться, — спохватившись, сказала тут мама, — перейдемте в гостиную, что же мы тут стоим.

— Пожалуйста, не закрывай двери, — закричал я, когда они весело уходили, — я все хочу слышать.

— Ах, вот как, — сказала Зоя и нарочно захлопнула за собой дверь, но тут я, выскочив из постели, босой, в короткой рубашке, приоткрыл ее и закричал:

— Я сейчас, погодите, я все хочу слышать, — но я ничего не услышал, так как Зоя снова закрыла дверь. Тогда я оделся так быстро, как во время пожара, когда ночью я выбегал на двор и смотрел на ночное зарево, и через две минуты был готов, но Киру познакомили с братом без меня.

Начались расспросы, и брат даже растерялся.

— Да нет, пустое, — отвечал он весело маме, — отлежался, я третьего дня надел сапог и ходил, немного хромая, а вчера ничего почти уже и не чувствовал.

— Ах, ты так ровно загорел, — говорила Зоя.

— Ванюшка, я и верить уже перестала.

— Не было бы счастья, да несчастье помогло.

Ириша принесла вещи, которые извозчик поднял на дворовое крыльцо, а мама смотрела на брата, как бы не доверяя своим глазам. И я слышал, как Зоя сказала:

— То, что ты приехал, просто чудо, так неожиданно, я даже опомниться не могу. А мама почему-то твердо решила, что тебя ни за что уже не отпустят.

— И не отпустили бы.

— Ты что же не предупредил?

— Не хотел тебя волновать. Ведь я тебе не раз писал — получить отпуск во время лагерей дело почти немыслимое. Я бы не покинул юнкеров, но случай.

— Как же это произошло?

— Оступился, когда показывал юнкерам, как нужно преодолевать препятствия, вывихнул ногу, а оказалось — вывих с растяжением связок, три дня пролежать пришлось. После этого нужен для ноги полный покой, и это быстро проходит.

— Ты мне ничего не писал! Ты еще хромаешь?

— Да нет, пустое, — отвечал он весело маме, — отлежался, я третьего дня надел сапог и ходил, немного хромая, а вчера ничего почти уже не чувствовал.

— А ну-ка, пройдись немного.

— Пожалуйста.

— Ну, слава Богу, — и мама была счастлива, расспросам не было конца.

— Откровенно говоря, стыдно было уезжать, я отказывался, — говорил он, — но меня друзья просто выпроводили.

— Спасибо им, — с радостью сказала сестра. — Я этого доктора расцелую.

— Он маленький и рыжий, как черт.

— Ты голоден?

— На вокзале я выпил чаю, а в вагоне побрился.

Брат не успевал отвечать на вопросы, и впечатление было такое, как будто у нас в гостиной много народа, а Кира то была тут, то скрывалась и опять появлялась.

— Ваня, ты вовремя приехал, — сказала сестра, будто вспомнив, что мы решили, — как хорошо. Едем с нами.

Брат удивленно на нас посмотрел:

— Куда вы собрались?

— Как, ты не знаешь? Разве Федя тебе не рассказал? Но о чем же тогда вы говорили? Мы вчера, — торопливо продолжала она, неодобрительно посмотрев на меня, — сговорились отправиться на Череху. Прогулка, и знаешь какая.

— Зоечка, да дай ему осмотреться, ведь он только что приехал, еще не опомнился.

— Если ты не хочешь, — сказала ему сестра с обидой, — то и мы не поедем.

— Погоди, погоди, — сказал брат.

— Но, мамочка, день-то будет какой, и Кира сказала, что Ириша уже все закупила.

Этот путаный разговор, начавшийся в гостиной, быстрые расспросы, когда брат успевал только, поворачиваясь, нам отвечать, продолжился и на веранде, где стол был уже накрыт и где Кира, немного смущенная, но улыбаясь и весело блестя глазами, ожидала, когда мы окончательно решим, так как не знала, нужно ли делать бутерброды.

— Мамочка, знаешь, — воскликнула Зоя, — поедем с нами! — И бросилась к ней, и начала ее уговаривать отправиться всем вместе.

— Погоди, ты меня затормошила совсем.

— Мама, милая, и ты с нами поедешь. Будет чудно.

— Где уж мне за вами угнаться, — улыбаясь, отвечала она. — Я старенькая.

— Неправда. Нет, нет.

— Без тебя мы не двинемся, — сказал я брату. — Если ты, Ваня, не хочешь, то мы отложим поездку.

— Может быть, у Вани дела, — сказала мама.

— Да нет, — ответил он, — если мама поедет, то отправлюсь с вами и я. Я был уже у воинского начальника, сразу же по приезде все сделал, чтобы времени не терять.

— А не устал ли ты, Ваня, с дороги? — спросила мать.

— Я в вагоне выспался за ночь.

Тут воспротивилась жертвенно, как всегда, мама:

— Куда там мне ехать, в леса забираться, а вот ты, Ванюша, поезжай с ними обязательно, поезжай, а уж мы с тобою потом, вечером, как вернешься, наговоримся.